Сыченко Игорь Алексеевич - Полет Ястреба

-- Они могут нас засечь?-- беспокойно поинтересовался Белоусов.

-- Вполне,-- ответил капитан.

Разведчик несся с ужасающей скоростью, и, хотя она падала, я понял, что посадка может быть весьма жёсткой, а если притормозить, то это увеличит шанс дать обнаружить себя. Я отбросил "если" и доверился пилоту. Он знает своё дело, и нечего зря нагнетать обстановку.

Северин выбрал средний вариант. Бот скользил на гравитационной подушке над верхушками деревьев так быстро, что я ничего не мог разглядеть в этом мерцании зелёных пятен. Вскоре показалось поле жёлтого цвета, а за ним снова начинался лес. Мирослав затормозил у опушки и, на мгновение зависнув, юркнул под кроны деревьев так резко, что я даже услышал, как ломаются ветви о корпус.

-- А пожара не будет?!-- испуганно вскрикнул Белоусов.

-- Нет, я уже остудил корпус,-- ответил Мирослав.-- Это же разведчик. Сами должны понимать...

Я вообще-то не совсем понял, но, наверное, имелась стандартная аппаратура для кораблей такого типа.

Внизу слегка стукнуло -- мы приземлились.

-- Манул,-- произнёс Северин в коммуникатор,-- проверь как там наш гость.

Я отстегнул ремни. Камеры, установленные на носу корабля, переносили изображение на экран, поэтому пейзаж бы виден, как из окна: густая растительность в виде "папоротников", высокие ветвистые деревья и поле гигантских цветов ярко-жёлтого цвета. Я подошёл к Мирославу, чтобы лучше разглядеть новый окружающий нас мир. Если лес не казался столь необычным, то цветы выглядели весьма странно, но не из-за их размеров. Приглядываясь к стеблям, я заметил весьма странную структуру, напоминающую сетку, словно кто-то обвил их крест-накрест.

-- Похоже на Землю, да?-- спросил Мирослав.

Трудно было не согласиться, и я попытался понять, почему же здешняя природа так напоминает нашу родную. Насколько я знаю, даже при всей схожести людей и каргонцев, наша флора различалась существенно. Чего только стоят их кламариумы и карзоки с их бегающими шипами...

-- Воздух пригоден для дыхания,-- сообщил Ястреб.-- 77 процентов азота, 22 процент кислорода. Уровень радиации в норме. Свет звезды соответствует солнечному, ультрафиолет и инфракрасные лучи в допустимом диапазоне.

-- Идеально,-- подвёл итог Северин. Меня почему-то это не удивило.

-- Значит, мы можем выйти?

-- Я бы не советовал,-- ответил капитан.-- Возможны опасные вирусы, микроорганизмы.

-- Это уж вряд ли. Если Молния привела нас в этот мир и не предупреждает, то логично предположить, что никакой опасности нашему здоровью нет,-- высказался Белоусов.-- И не можем же мы здесь постоянно сидеть.

-- Не можем, зондов у нас нет,-- отозвался Северин.-- Мы знаем вектор движения Молнии. Ястреб, выведи схему движения...

Над приборной панелью развернулась голограмма, отображающая рельеф местности, над которым висела красная линия. Линия обрывалась на расстоянии 5 километров у гряды холмов, преходящих в горы.

-- Ястреб, можешь проанализировать, куда делать Молния?-- спросил Алексей Васильевич.-- Она залетела в пещеру?

-- Причины неизвестны, но перед исчезновением, она висела три секунды,-- голограмма пришла в движение и отобразила сказанное искином.-- До гор она не долетела.

-- Хм... Но всё-таки можно сделать вывод, что она достигла своей цели,-- сказал Белоусов.

-- Весьма вероятно,-- кивнул Северин.-- Пока подождём.

-- Мы всё равно выйдем рано или поздно,-- не согласился Белоусов. И я был с ним солидарен.-- Давайте хотя бы осмотримся!

Северин постучал пальцами по приборной панели, обдумывая все аргументы, и сказал:

-- Хорошо. Наденем воздушные маски.

-- Если здесь есть что-либо опасное, они не помогут,-- сказал Белоусов.

-- Всё равно, это мера предосторожности. Мирослав, ты здесь за главного. Степанов остаётся. Идём мы с Александром Николаевичем.

Естественно такое заявление вызвало во мне бурю негодования, хотя я понимал, что с его точки зрения такой шаг вполне оправдан, но как я не упрашивал капитана, он не отступил. Но мне так хотелось вступить на эту планету первым! Что это такое? Я был первым уже не раз за последний месяц, и вот меня отодвигают в сторону. Я видел, как Белоусов усмехнулся, посмотрев на меня. Не стоит иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, о чём он подумал: торжество так и светилось в его глазах. Что ж, на этот раз его билет оказался выигрышным и с этим ничего не поделаешь: мне отводилась роль наблюдателя, и я сел рядом с Мирославом.

Вскоре перед носом корабля показались Северин и Белоусов. Они помахали нам руками. В этот момент в кабину вошёл Манулов.

-- Первопроходцы,-- пояснил Мирослав. Руслан по обыкновению мрачно кивнул.

Капитан направился в сторону цветов, археолог следовал за ним, приглядываясь к растениям и теребя листья. Один даже надорвал и посмотрел на свет. Он с озадаченным видом крутил его достаточно долго, чтобы Северин окликнул его. От меня не укрылось вороватое движение руки, положившей несчастный листок в карман.

"Надо будет напомнить о нём..."

Последующие десять минут я еле вытерпел, ожидая возвращения первопроходцев. Видеосвязи у нас не было, только наручные коммуникаторы. Судя по разговорам, происходило нечто странное: Белоусов постоянно норовил упасть, обо что-нибудь запнуться. С каждым разом обстановка накалялась, и после пяти таких случаев, Северин потерял терпение. Он приказал возвращаться, но тут случилось ещё одно такое происшествие: археолог шлёпнулся на землю, чуть не сорвав маску, и закричал: "Ай, нога, нога!"

-- Да что же это такое!-- не выдержал Северин.

-- Я ногу сломал!-- прокричал в ответ Белоусов.

-- Ну и дела...-- произнёс Мирослав.-- Что за бестолочь...

Когда мы их увидели, Белоусов прыгал на одной ноге. Я и Манулов побежали встречать горе-первопроходца. На археолога было больно смотреть: каким-то чудом он умудрился подвернуть лодыжку, а одежда в двух местах оказалась порвана, хотя по объяснению Северина я понял, что ни одно растение не имело колючек или шипов. Учёному колоссально не везло!

-- Проклятая планета!-- в неистовстве кричал Александр Николаевич и постоянно добавлял какое-нибудь ругательство. Мне хотелось закрыть уши, хотя я понимал, что рычал не от боли, а от обиды.

Пока Манулов прикладывал лёд и делал тугую повязку, я подумал, что в том, что я остался, есть доля провидения. Если бы я пошёл вместе с ними, не факт, что добрался до корабля целым и невредимым. И всё-таки, почему же Белоусов чуть не сломал ногу на ровном месте, а с Севериным ничего такого не происходило? Неужели, действительно всё дело в неуклюжести учёного, но я раньше за ним ничего подобного не замечал. И тут я вспомнил о листике, сорванный археологом.

-- Александр Николаевич, а что вы сорвали? Покажите?-- напомнил я. Археолог недовольно скривился, но всё-таки достал его из кармана. То, что мы все увидели, немало нас удивило: лист, который недавно цвел яркими красками, покрылся морщинами и скукожился. Новое происшествие заставило замолчать ворчащего археолога.