Стивен Хант - Небесный суд

Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова констебля Уоттла.

— Инспектор Пуллингер желает знать, почему ему приходится так долго ждать.

— Вот видишь, паренек, и этот ворчит. — Сержант повернулся к констеблю. — Департаменту по делам феев не нравится отвечать на такой вопрос, молодой Уоттл.

Оливера проводили в кабинет. Кадбен бесцеремонно уселся под оружейной полкой и принялся чистить висевшие в верхнем ряду кортики и смазывать маслом винтовки нижнего ряда. При этом он не переставал вслушиваться в происходящее. Для департамента обычное дело — прибегать для получения желаемых результатов к уорлдсингеровским трюкам, давить на сознание несчастных феев; но здесь такому не бывать, по крайне мере пока надзором за Хандред-Локс занимается он, сержант Кадбен, а не кто-то другой.

Рядом с хитрым чародеем сидел еще один, тоже представитель Департамента по делам феев, по возрасту не старше Оливера. Помощник Пуллингер потер лоб, на котором красовалась татуировка — четыре небольших пурпурных цветка, символ его уорлдсингерского чина.

Эдвин Пуллингер перевернул лежащую на столе регистрационную книгу и пододвинул ее к Оливеру.

— Оставьте вашу официальную подпись, мастер Брукс. Мой коллега рядом с вами распишется от имени нашего департамента.

Оливер взял перо и обмакнул его в чернильницу.

— Собираетесь на пенсию, инспектор Пуллингер?

— Собираюсь, но еще не скоро, мастер Брукс, — ответил Пуллингер, после чего вытащил небольшую деревянную табакерку, взял из нее щепотку перплтвиста, насыпал на тыльную сторону ладони и нюхнул. При вдыхании содержимое табакерки усиливало способности уорлдсингера. Помощник извлек плоский зеленый кристалл и сделал несколько пассов, означавших знаки правды.

Оливер покорно положил правую руку на кристалл правды, после чего Пуллингер приступил к ритуальному допросу.

— Проявлял ли ты какие-либо из нижеследующих извращений? Телекинез, способность к полету, сверхъестественные силы, ментальный контроль над животными, способность становиться невидимым, способность создавать тепло или огонь… — Пуллингер принялся перечислять весь список.

— Нет, — ответил Оливер, когда волшебник закончил. — А вы? Сержант Кадбен удивленно хмыкнул.

Пуллингер подался вперед.

— Если бы я проявил подобные способности, молодой мастер Брукс, это произошло бы в результате упорного изучения уорлдсонга и моего врожденного мастерства черпать энергию из животворных жил нашего мира.

— Естественно.

— Именно, — парировал Пуллингер. — Благодаря природе. Естественно. Я мог бы взять самого бесталанного констебля в полицейском участке и, имея в своем распоряжении достаточно времени, какое для этого требуется, научил бы его передвигать предметы при помощи уорлдсонга. — В подтверждении его слов перо выскользнуло из пальцев Оливера и поплыло по воздуху прямо к уорлдсингеру.

— Не беспокойтесь на мой счет, — пробормотал сержант Кадбен.

Пуллингер откинулся на спинку кресло и обратился к своему юному коллеге.

— Как вы понимаете, молодой мастер Брукс — моя величайшая головная боль. Загадка. Как долго в среднем нужно соприкасаться с гиблым туманом, чтобы дали о себе знать все эти мерзости?

— От двух минут до часа, — ответил ученик.

— Верно, — подтвердил Пуллингер. — Можно спокойно спать в своей постели, как вдруг из земли поднимется гиблый туман, но вы сами узнаете об этом лишь в тот момент, когда ваше тело начнет менять очертания.

Юноша согласно кивнул.

— Две минуты, — повторил Пуллингер. — А вот аэростат нашего Брукса врезался в занавес гиблого тумана, когда ему был всего год. Его, единственного, кто тогда спасся, нашли четыре года спустя. Четыре года он подвергался воздействию заразы. К тому же он был слишком юн, чтобы самому находить себе пищу. И потом объявляется снова — ни противоестественных способностей, ни уродств, ни воспоминаний о том, что случилось с ним по ту сторону занавеса…

— Возможно, меня воспитали волки, — предложил объяснение Оливер.

— С момента нашей последней встречи ты что-нибудь вспомнил о времени, проведенном за проклятым занавесом?

— Нет, — солгал мальчик. Как обычно, кристалл правды никак не отреагировал на его ответ.

— Тебе снились сны, которые можно было бы назвать необычными?

— Нет, — снова солгал Оливер.

— Беседовал ли ты мысленно со своими родственниками, которых все считают погибшими?

— Нет, — ответил мальчик. — Хотя если бы такое и случилось, я не стал бы возражать.

Пуллингер не поверил ни единому слову Оливера. Четыре года подряд ребенок был подвержен воздействию гиблого тумана, и в результате никаких противоестественных способностей. Просто неслыханно! Оливер стал его навязчивой идеей, делом всей его жизни.

— Только не пытайся меня обмануть. Я вижу, ты что-то утаиваешь, мальчик, — произнес уорлдсингер. — Ты можешь обмануть кристалл, но мне-то ты расскажешь все. Я тебя нутром чувствую.

— Вы ведь остановились в «Трех колоколах», верно? — полюбопытствовал сержант. — Эх, придется все-таки разобраться с их кухней.

Пуллингер пропустил его шутку мимо ушей.

— Чего ты боишься, Оливер? Ведь физически ты вполне нормален. Тебе не грозит возможность закончить жизнь в Хоклэмском приюте, обещаю тебе.

— Я бы предпочел военную службу.

— Верно, Оливер. Ты предпочел бы военную службу. В рядах Особой Гвардии твои способности будут поставлены на службу народу. Ты станешь героем, Оливер. В твоей жизни больше не будет ничего непонятного. Тебе не придется ничего бояться. Ты станешь любимцем всей страны, защитником отечества от внешних и внутренних врагов.

— С торком на шее, — подсказал Оливер. — Чтобы за каждым моим шагом следил кто-то вроде вас.

— Несмотря на все наше могущество, Оливер, мы всего лишь люди, которым доверено следить за теми, кто доверия не заслуживают. Торк — гарантия на тот случай, если кто-то из меченых гиблым туманом решит испробовать свои способности… или сойдет с ума. Скольких феев казнили при помощи торка? В этом году пока ни одного.

Оливер покачал головой.

— Я в большей степени человек, чем ваши друзья из Департамента по делам феев.

— Я знаю, что ты думаешь: будто с тобой плохо обходились, Оливер. Эгоистический взгляд молодого человека, который совершенно не знает жизни. Это делается ради твоей безопасности, да и нашей тоже. Ты еще не видел того, что видели мы в департаменте. Однажды ночью ты станешь феем и, проснувшись утром, обнаружишь, что у тебя с нами не больше общего, чем с насекомыми из твоего сада. Тебе, возможно, захочется вывернуть тело твоего дяди наизнанку, чтобы посмотреть, каково оно внутри. Ты отправишься гулять по улицам Хандред-Локс и начнешь поджигать людей силой мысли только для того, чтобы услышать, какими голосами они будут кричать. Я уже не раз видел такие вещи, Оливер.