Стивен Хант - Небесный суд

— И сколько нам еще остается ждать? — поинтересовался Никльби.

— Минуты три, не больше, — ответил Лорд Уайрберн. — Батареи, которые я сейчас пытаюсь отключить, требуют осторожного обращения. Лишь мудрость моего преклонного возраста позволяет мне пренебречь ограничениями моей конструкции.

С другой стороны меньшего по размеру завала раздались звуки. Кто-то явно пытался разобрать обломки. Вокстион моментально вытащил из трости саблю и положил ее себе на колени.

— Сомневаюсь, что они успеют пробиться к нам, — произнес Никльби.

— Я на всякий случай держу оружие под рукой, — ответил граф. — В Третьей Бригаде немало умельцев разгребать завалы, если учесть, сколько земли им довелось перелопатить в свою бытность каторжниками.

— Разумеется, — согласился Никльби. — Вы с вашей саблей и я с моей трубкой. Думаю, мы оба можем быть спокойны.

Снаружи рудника образовался мощный вихрь, бесовское торнадо безумной черной энергии. Он безжалостно всасывал в свою ненасытную утробу и солдат, и надсмотрщиков, и уравненных рабов. Несчастные из последних сил цеплялись за малейшие выступы в поверхности. Увы, их орудия труда, одежда и даже камни — все исчезало в зловонной воронке.

Какой-то испуганный солдат, забыв про винтовку, бросился к маршалу Ариндзе, взывая на бегу к милости бога солнца, чье имя вот уже несколько десятков лет было под запретом в Содружестве Общей Доли. Пробежав мимо командующего, он взлетел в воздух — это Ариндзе выстрелил ему в спину.

— Всем оставаться на своих постах, компатриоты-солдаты! Главное — стойкость!

Стоявшие рядом с маршалом уорлдсингеры пытались читать заклинания. Увы, из глубин котлована, подобно гигантской черной пружине, вырвалась спираль тьмы, пронзившая обоим лбы. Оба колдуна как подкошенные рухнули навзничь; из крошечного отверстия в черепе каждого поднималась струйка пара.

В это мгновение появился Тцлайлок, и маршал поспешил ухватить его за руку.

— Компатриот, здесь гибнут мои люди.

Тцлайлок расхохотался его словам и указал на вихрь. Тот стремительно набирал силу.

— Я смотрю, ваша вера в правое дело довольно шаткая. Ваши солдаты теперь не гибнут, наоборот, они обрели спасение — их пожирает сам Уайлдкайотль.

Пока он произносил свою тираду, вихрь достиг свода пещеры. Здесь он разделился на шесть отдельных вихрей, шесть роев насекомых вертелись вокруг друг друга в безумной пляске. Обитатели Гримхоупа и все их союзники тотчас заткнули уши, дабы не слышать гула адских голосов, которыми наполнилась пещера. В этом гуле потонули крики несчастных солдат.

Каждое облако, описав несколько раз в воздухе дугу, устремилось в котлован, вернее, в один-единственный туннель. Рудокопов и тех, кто надзирал за их работой, обдало волной раскаленного воздуха — мимо них пронесся вихрь первобытной энергии, устремляясь все дальше и дальше вниз к источнику силы, которая неожиданно ожила под землей. Как только скала рухнула, Уайлдкайотли были отброшены назад. Стена полупрозрачных силуэтов застыла, словно в карауле, позади отчаявшихся обрести спасение солдат и рудокопов — это духи Паро-Лоа охраняли своего приверженца. Уайлдкайотли злобно шипели, пытаясь прокусить эту стену похожими на челюсти тарантула жалами. Полупрозрачные силуэты паровых духов являли собой низшие божества; им ничего не стоило сожрать стражей смерти своего рыцаря, однако не в те мгновения, что оставались запасе у Лорда Уайрберна.

Вновь слившись в единый вихрь, Уайлдкайотли устремились в воздушные ходы шахты, где наткнулись на резиновый занавес станции пневматической дороги. Пробившись сквозь клапаны станции, они вновь разделились на несколько вихрей, и на протяжении нескольких миль о стены транспортного туннеля, в котором до этого царил полный вакуум, бил поток энергии. А затем вихри замерли и затаились, не обращая внимания на шепот проносившихся мимо пневматических капсул.

Со скалы вниз скатились камни, и между двумя булыжниками образовался небольшой треугольный просвет.

— Что ты видишь? — раздался голос с той стороны преграды.

Граф Вокстион с силой вогнал кулак в появившийся в отверстии нос. Удар получился болезненный для обоих. Граф потряс ушибленную руку, солдат на той стороне рухнул навзничь на пол пещеры.

— Вам следовало бы пронзить его шпагой, — заметил Никльби.

— Слышу слова истинного любителя полетов, — отозвался граф. — Война не сводится к выталкиванию бомб из аэростата. Иногда так приятно ощутить себя в непосредственной близости к врагу, взять его голыми руками. Это дело чести, скажу я вам.

— Ну конечно же, — согласился Никльби. На него с укором во взгляде смотрела череда бледных, безжизненных лиц с мертвой улицы. На шеях несчастных болтались бирки с названием места, где были обнаружены трупы. — Дело чести.

С другой стороны доносились разъяренные крики. Было слышно также, причем все громче и громче, как солдаты и инженеры расчищают завал.

Журналист бросил взгляд на Лорда Уайрберна, которого бережно, словно ребенка, держал на руках. Значки на древней пушке кружились вихрем, и по лицу Никльби бегали красные отсветы. Интересно, сможет ли древняя реликвия открыть огонь, если инженерам Третьей Бригады удастся пробиться сквозь завалы? Лично он в этом сильно сомневался.

— Что вы сказали? — крикнул граф Вокстион в образовавшуюся брешь. — Что вы сказали о чести, мои компатриоты, мои сограждане? Скажите честно, осталась ли хотя бы капля чести в нашей прекрасной стране, или же она раздавлена сапогами негодяев из Третьей Бригады? Или честь раздают согласно постановлениям Комитета, или, быть может, все, что от нее осталось, прогнали через Гидеонов Воротник, чтобы она окончательно отошла в мир иной от удара стальной спицы?

В просвет проснулось ружейное дуло. Вокстион ухватился за ствол, и прежде чем хозяин оружия сумел сообразить, что происходит, с силой ткнул им назад, а потом ловко подтащил оружие к себе. Получив в свои руки ствол, он принялся гладить его, а заодно убедился, заряжено ли ружье. Увы, на лице графа выступило разочарование.

— В лучшем случае исправно. Таким только запугивать бедных фермеров и подмастерьев пекарей. Ни в какое сравнение не идете шакалийскими винтовками. Любой дамский пистолет даст этой железке сто очков вперед.

Вокстион просунул ружье в брешь и нажал на спусковой крючок. Эхом отскакивая от стен тоннеля, грохнул выстрел. Никльби закашлялся и трубкой отогнал от лица едкий дым. Граф презрительно швырнул пустое оружие на пол.

— Приношу извинения, — произнес он.

— Да ладно, будет вам, — отозвался Никльби и сделал очередную затяжку мамбла. — Тем более в такое время, как сейчас.