Стивен Хант - Небесный суд

Отчаянно зевая, Молли обернулась и увидела в конце коридора фигуру, похожую на ребенка. Почему-то фигура эта показалась ей мучительно знакомой. Неожиданно сердце девушки упруго сжал страх. Молли узнала ее. Это была девушка из видений Сильвера Уанстэка, нарисованная на сотнях холстов. Неужели она исчезла из грез паровика, когда Молли исправила его зрительную плату? Неужели девушка-призрак ищет новую жертву? До слуха Молли неожиданно донесся какой-то жалобный звук, не то стон, не то плач. Собрав в себе последние остатки мужества, Молли с великим трудом заставила себя удержаться от крика и не пуститься в бегство. Она быстро выглянула в окно — стон или плач доносился откуда-то снаружи, скорее всего из сада. Издавала его явно не девушка-призрак. Прозвучавший в одной из спален кашель на мгновение отвлек ее внимание. Судя по всему, странные звуки разбудили не ее одну. Молли оглянулась. Видение куда-то исчезло. Подойдя ближе к окну, Молли прижалась лицом к холодному стеклу и посмотрела на лужайку.

Перед входом в Ток-Хаус безмолвным каменным львом застыл Острорукий. По траве сада беспокойно расхаживал из стороны в сторону Сайлас Никльби. Именно он, вскинув руки к небу, издавал плач, похожий на звериный вой. В правой руке он сжимал стеклянный кальян, из которого струился зеленоватый дымок тлеющего мамбла. Рядом с ним сновали два миниатюрных металлических клона Коппертрекса; они старались убедить писателя вернуться в дом и беспрестанно хватали его за красную пижаму.

Почувствовав, как на плечо ей легла чья-то рука, Молли вскрикнула и отпрянула в сторону.

— Молли, это всего лишь я, — произнес коммодор Блэк. — Значит, тебя тоже разбудил шум.

— Что там происходит? Никльби отплясывает среди травы, словно он лишился рассудка.

— Он снова находится под воздействием леаафа. Бедняга Сайлас. Одной затяжки травки обычно хватает, чтобы успокоить человека на целую ночь и отогнать прочь дурные, сны, но он курит слишком много мамбла и на манер южан часто впадает в полное забытье.

Никльби ужо почти свалился в траву, и помощники Коппертрекса отчаянно пытались поднять его, топча металлическими птичьими лапками зеленую жидкость, вытекавшую из кальяна на землю. Молли неожиданно вспомнила, что и на борту аэростата, и в механической повозке Никльби не расставался с курительной трубкой.

— За пенни леаафом всласть накуришься, за два — до смерти обкуришься, — произнесла она вслух присказку, частенько слышанную в городских низкопробных тавернах.

— Ты не представляешь себе, чего только не пришлось повидать на своем веку этому человеку, просто ужас, — сообщил Блэк.

— Вы имеете в виду кровавые убийства на Пит-стрит?

— Не только их, девочка, хотя я не сомневаюсь, что при виде тех трупов любого вывернуло бы наизнанку. Нет, я о другом, о войне.

— О войне с Квотершифтом? Сайлас рассказал мне, что служил военным корреспондентом воздушного флота. Насколько я понимаю, он занимался тем, что сочинял пропагандистские статьи по заказу Гринхолла или что-то в этом роде.

— Он был в составе команды интеллектуалов. В нее были отобраны самые блестящие умы из восьми ведущих университетов, ордена и военных кругов. Стратегическое планирование, разработки по ведению психологической войны, черная магия. Сайлас был лучшим из лучших, виртуозом дагерротипной съемки и разработчиком творческих проектов. Они занимались чрезвычайно важными заданиями — при помощи огромных счетных машин расшифровывали коды вражеской армии, сочиняли фальшивые письма для отправки в Квотершифт семьям тех солдат и офицеров, которые погибли в боях. Они писали их так, что людям казалось, будто их мужья и сыновья живы, но находятся в плену, сообщали о том, как хорошо с ними обращаются в Шакалии и какие скоты офицеры Комитета, заставлявшие их творить всякие зверства. Сайлас также превосходно делал фальшивые дагерротипные снимки, не оставлявшие никаких сомнений в подлинности того, что было на них изображено.

Команда, о которой я сказал выше, занималась изготовлением фальшивых дагерротипных снимков. На них члены Первого Комитета изображались во время банкетов с голыми девушками, восседавшими на столах в качестве десерта. Док-стрит в изобилии распечатывала эти картинки и сбрасывала с аэростатов, пролетавших над линией фронта. Представь себе, девочка, что ты солдат карлистской армии, застрявшей в грязи под Дринне. Ты знаешь, что твоя семья умирает с голода в тылу, а тебе попались картинки, на которых изображены твои вожди, обжирающиеся и обпивающиеся в обществе развратных женщин. К тому времени, когда команда Сайласа завершила порученное им дело, боевой дух в полках противника существенно пошел на убыль.

Тем временем Никльби свалился в траву прямо перед бесстрастным механическим стражником. Клонам Коппертрекса пришлось изрядно потрудиться, прежде чем они смогли поднять писателя и взвалить себе на плечи. После чего они вошли в дом и скрылись из виду.

— Вам нужно забрать у него трубку и спрятать ее где-нибудь, — посоветовала Молли.

— Ему без нее никак, моя девочка. Иначе Сайласу ни за что не избавиться от воспоминаний о Рейдоксе.

— Это город, на который он сбрасывал бомбы?

— Город, на который мы обрушили газовую атаку, Молли. Команда интеллектуалов отправила Сайласа в Рейдокс делать дагерротипные снимки. После атаки экипаж аэростата, надев противогазы, высадился на землю и выстроился рядом с телами несчастных горожан, с длинными рядами мертвых тел. Фоном для них стали не солдаты или рабочие, а дети в форме комитетских школ, матери, младенцы и старики, — длинная вереница мертвых невинных жертв. После команда Сайласа сделала их снимки для серии листовок-газет с указанием номера дома и улицы, где эти люди были обнаружены. Мы сбрасывали их прямо в окопы, занятые солдатами народной армии, чтобы те передали такие газеты солдатам, возвращавшимся из Рейдокса.

Молли с трудом сдержала тошноту.

— Мы на самом деле поступали так с несчастными мятежниками?

— После того, как сфабрикованные нами газеты были сброшены на все главные города противника, Содружество Общей Доли прекратило сопротивление. Несмотря на чистки, на тайную полицию, на осведомителей, карлистов в конечном итоге скормили бы Гидеонову Воротнику, допусти они хотя бы еще одну газовую атаку любого города. В общем, они сдались на милость победителя, лишь бы сохранить власть, а Сайлас и по сей день пытается найти забвение в наркотических грезах, желая забыть мертвых детей Рейдокса.

— Вы когда-нибудь их видели? — спросила Молли. — Этих самых детей? Призраков Ток-Хауса?

Коммодор отступил назад.

— Ты имеешь в виду неприкаянных призраков, девочка? Никогда не говори о таких вещах! Ток-Хаус достаточно велик для нас, но всех неприкаянных призраков Рейдокса ему не вместить. Разве мы не достаточно настрадались в нашей жизни? Не хватало нам успокаивать несчастные души, коим отказано в прохождении по Великому Кругу!