Стивен Хант - Небесный суд

— Хорошо, — согласился граспер. — Если вы узнаете, когда улетает следующий аэростат, я согласен рассказать вам подробности. Это может случиться уже через несколько дней. Здесь почти не осталось старых шахтеров — в шахты спускаются считанные единицы.

— Мы останемся здесь, — пообещал Оливер.

— Ты молодчина, Оливер, — похвалил Гарри своего юного спутника после того, как граспер ушел.

— Нужно было немного добавить огня в его душу, — ответил Оливер. — Вы же видели страх в его глазах.

Гарри смерил юношу пристальным взглядом. В Оливере произошли какие-то неуловимые изменения, не до конца понятные.

— Вы намерены следовать за аэростатом домой, — произнес Стимсвайп.

— Отнюдь, — возразил Ловец волков. — В мои планы входит другое — я собираюсь незаметно проникнуть на борт этой штуковины. Большую часть своей жизни я занимался тем, что провозил на борту аэростатов контрабанду. Если я не протащу вас на губернаторский корабль, считайте, что я даже не достоин того, чтобы меня как вора вздернули на виселице.

— Тогда будем считать, что мы уже летим, — подвел итог паровик.

В задней комнате церкви Оливер беспокойно дергался на кровати. После того как Шептун перестал являться к юноше по ночам, его сны сделались бесформенными и лишенными логической последовательности. Когда он просыпался, в его памяти оставались лишь смутные воспоминания. Что еще хуже, теперь ему стали сильно мешать звуки работающего в шахтах оборудования. Оливеру они были в новинку. Он привык к буколической умиротворенности и тишине у себя дома в Хандред-Локс. Он мог спокойно спать под звуки шторма, когда волны с силой бились о величественную стену дамбы, а вот грохот шахтерских башмаков о камни мостовой не давали ему покоя по ночам, когда в шахтах заканчивалась рабочая смена.

Оливер бежал через леса, раскинувшиеся за Севенти-Стар-Холлом. Его преследовали полицейские и люди из Небесного Суда. Оливер слышал, как Пуллингер что-то кричит ему вслед, кажется, обещая простить его, если он сдастся. Голова юноши раскалывалась от острой боли, обруч которой стягивался все туже и туже. В ней мелькала одна и та же мысль: пощадите меня, пощадите меня, пощадите меня! Пока он бежал, к этому сну начал примешиваться другой — хотя разве можно видеть сон во сне? — мелькающие копыта, летящая в ночи черная лошадь с горящими, демоническими глазами. На пути у нее возникли солдаты, но лошадь с седоком смяли их. Послышались крики — это он влетел в окно и теперь стоял на крыше. Раскаты грома и молнии плотным коконом окутали его подобно светоносному нимбу.

Затем Оливер снова попал в чащу растущих за домом деревьев, и гром переместился вместе с ним в другой сон, где превратился в смех, басовитый и омерзительный. Казалось, будто каждое дерево в лесу одержимо дьяволом. Но этот гнусный смех исторгало его собственное горло. В ночи неожиданно возникли две фигуры в красных мундирах. Все так же смеясь, он свернул шею первому солдату, затем выхватил винтовку у второго и, изловчившись, перебросил красномундирника через голову. Затем потянул винтовку на себя и пригвоздил солдата штыком к земле. К ним подбежали другие солдаты, но, заметив бешено хохочущего Оливера, поспешили скрыться. Его тень метнулась вслед за ним как огромный плащ, как нечто живое, повинующееся всем его прихотям.

— Вот моя шея! — закричал Оливер. — Вот моя шея! Она ждет палача на эшафоте, ждет охотничьих кошек калифа, ждет приговора Небесного Суда! Кто же все-таки возьмет ее?

Он видел их, ощущал их присутствие. Все злые намерения, все грехи, мерцавшие злобными искрами в темноте; они изо всех сил пытались исчезнуть и вместе с тем отчаянно взывали к собственному уничтожению.

— Там, где есть зло, — шептали деревья.

— Там, где есть зло, — повторял как клятву Оливер.

— Его позовут.

— Его позовут. — Головная боль сделалась нестерпимой, и он упал на землю, вцепившись пальцами в пылающий лоб.

— Тьма — твой плащ. Страх — твой союзник. Коварство — твоя манна небесная.

Чувствуя, как ослабевает туман боли, Оливер огляделся по сторонам. И наполнил лес новыми раскатами сатанинского хохота.

— Ночью я стану владыкой мира!

— Оливер! — принялся расталкивать спящего юношу Гарри Стейв.

— Я слышу какой-то шум, — произнес полусонный Оливер. Он не сразу понял, где находится и даже, возможно, кто он такой.

С улицы доносился топот ног по покрытой сажей мостовой. Горожане спешили посмотреть собственными глазами на утреннее зрелище. В комнату вошел священник, и, подойдя к окну, выглянул наружу.

— Там паровики. Целая армия.

Действительно, это была целая армия. Неподалеку о церкви колонна паровиков шагала, четко печатая шаг, по три металлических человека в каждом ряду. Из их бойлерных труб в небо поднимались клубы грязного черного дыма.

— Это не наши, — посмотрев в окно, сообщил Стимсвайп. — Это големы, неуклюжие изделия мягкотелых мехомантов, хотя я не сомневаюсь, что тела многих из них созданы по подобию моих братьев.

Оливер внимательнее присмотрелся к марширующим. Стимсвайп прав. В механических созданиях не было присущей гражданам Свободного Государства Паровиков уникальности, их конструкции не несли на себе и следа реальной жизни. Они были безлики, похожи, как горошины из одного стручка, и представляли собой армию живых автоматов: в груди вращаются барабаны транзакционных двигателей, на металлических телах — грубые заклепки и сварные швы. Увлечение паровиками, которых в массовом количестве производили компании вроде «Дойс» и «Кленнем», закончилось несколько десятилетий назад, после того как неуклюжие дворецкие начали демонстрировать склонность к поливанию гостей супом, устраивали пожары в гостиных, давили домашних животных и малолетних детей. Даже автоматика, сработанная на фабриках городов Катосианской лиги, не шла ни в какое сравнение с наипростейшими созданиями Короля-Пара. Эти новые механические люди были примитивны, но все же, фигурально выражаясь, на целую голову выше железных слуг, что сходили с конвейера миддлстилских заводов Кленнема.

— Что-то в них не так, — поделился своим мнением Оливер.

— Да в них все без исключения не так. Они — жалкая пародия на металлическую жизнь! — вознегодовал Стимсвайп. — Это кощунственное оскорбление, которое нам нанесли вы, мягкотелые, посмеявшись над нашим совершенством.

Из подвешенной к боку паровика кобуры донесся недовольный рокот Лорда Уайрберна.

— Их всех следует уничтожить!

— Что ж, может, они и смотрятся пародийно, — высказал свое мнение Гарри, — но я бы сказал так, в Шэдоуклоке по-своему справились с нехваткой рабочих рук.

— Неправда, — не согласился с ним Оливер. — Разве вы не понимаете? В этих металлических телах находятся живые души, живая плоть. В некоторых их них заперты животные. Мозги и сердца птиц и свиней. Это омерзительно.