Люси Сорью - 17 - Prelude

Красная Планета преображалась у него на глазах. Он видел, как на Марсе появляются первые леса, реки, озера, затем и моря. Люди все еще жили под герметическими куполами — невообразимо огромными сооружениями, под которыми выросли города. Но работа над Марсом продолжалась: надо было создать на нем океаны и очертить континенты, сровнять с землей незаселенные кратеры, заселить местность вне куполов животными, способными выдерживать как земное, так и марсианское давление, свести само давление к земному, наконец. Неожиданно пришло понимание того, что никто из ныне живущих не увидит окончательного результата. Даже он.

Перед его глазами проносились решения, сражения, созидание и разрушение. Медленно, не желая признавать факт того, что ее эпоха закончилась, умирала Земля — молодые земляне стремились прочь, к звездам. Отжившая свой расцвет Орбита продолжала хвататься за крупицы былого богатства и влияния, давно перестав быть бастионом свободы и своеволия. Луна, проигравшая в войне с землянами, была попросту растащена на части победителями, превратившись в колонию, из которой нельзя было выжать больше вообще ничего. Люди стекались на Марс, на колонии в астероидном поясе, начали готовить к заселению спутники Юпитера, даже потянулись к жаркой Венере. Люди сломали хребет эволюции, обьявившей их тупиковой ветвью развития, и продолжили развиваться все дальше и дальше, приспосабливаясь к новым условиям жизни, которые они сами себе и создавали.

В каком-то смысле, люди все же были подобны богам.

И Лейдзи увидел сам себя — повзрослевшего и осунувшегося, с подернутыми сеткой капилляров глазами наркомана и выражением пресыщенного безразличия на лице. Он, этот старый Лейдзи, Лейдзи-из-будущего — стоял посередине залитого ярким, не отбрасывающим теней, белым светом посередине такого же стерильно-белого помещения, и созерцал, с какой-то едва заметной искоркой удовлетворения в болезненных глазах, выстроившиеся в ряд металлические цилиндры, почти упиравшиеся в низкий потолок. К нему были обращены стеклянные стенки цилиндров, и через них можно было разглядеть крошечных и уродливых эмбрионов, качавшихся в заполнявшей цилиндры жидкости. Этих цилиндров было ровно семнадцать.

И все.

На Лейдзи вновь навалились ощущения окружающей среды и ощущение собственного тела во всей его полноте. Услыхав звук своего сердцебиения, он чуть не заплакал от радости. Зрение заволок туман, заставивший его ужаснуться и в панике закрыть глаза — а затем так же резко открыть их.

Он стоял на коленях, упираясь руками в пыльный пол. Вокруг него уже успел накопиться многолетний, будто бы и нетронутый, слой пыли.

Пошатываясь, Лейдзи поднялся на ноги и медленно побрел назад, к выходу. Грааль по-прежнему покоился посередине пещеры и представлял собой ту же самую скульптуру — пъедестал с обвившимися вокруг него двумя каменными лентами.

Лейдзи поспешно отвернулся и заспешил прочь, и чем дальше он отдалялся от залы, тем увереннее становились его шаги.

На него снизошло понимание того, что только что дал ему Грааль. Не власть, нет — хотя, тут же пришел к выводу он, в какой-то степени это она и была.

Все было куда проще.

Святой Грааль дал ему, Лейдзи Вольфр-Икаруге, будущее.

***

Когда грохот, лязг и рев, сопровождавшие битву штурмовых комплексов, затихли, Вань Чхонли выбрался из своего убежища, сгорая от нетерпения и радости. Да, самой обыкновенной радости! Трое Крестоносцев больше не представляли никакой угрозы, а "Миллениум" будет слишком занят поисками выживших, чтобы помешать ему. И Грааль, его мечта, окажется наконец у того, кому он должен по праву принадлежать. То есть — у него, конечно же.

Грааль, Грааль, Грааль!.. — Чхонли бесперестанно шептал это слово, смаковал каждый его звук, произносимый им, и изводил себя в предвкушении того момента, когда он войдет в пещеру Грааля и та власть, про которую говорилось на полях тех документов Ватикана, станет принадлежать ему.

Власть над чем?.. Для чего?.. Он не задумывался ни на секунду. Поздно было уже передумывать. Он и так слишком много думал и слишком много ждал.

Он не должен был упустить свою мечту!

Рискуя сверзиться, он поспешно спустился со скалы и побежал, отбросив всякую степенность, приходящую с возрастом, к черневшему зеву пещеры впереди. Его мучала одышка, он спотыкался, а один раз даже упал и ударился об упавший здесь палец эш-ка — безжизненный, металлический, размером с небольшое дерево, с потеками машинного масла и выглядывающими из его торца оборванными темно-розоватыми искусственными мышцами.

Вань поспешно поднялся, отряхнулся и побежал дальше, погрозив оторванному пальцу кулаком. Его гнали вперед жажда и непреодолимое желание наконец довершить начатое и получить желаемое.

Грааль был так близко… так близко! Еще немного, еще чуть-чуть, поднапрячься, забыть про одышку, не обращать внимания на камни и обломки под ногами — бегом, бегом, бегом!

И каково же было его удивление, когда у самой пещеры он увидел брошенное кресло-катапульту с безжизненно опавшим на землю парашютом.

Неужели кто-то был здесь раньше него?!

Кто?!

— КТО?! — завопил Чхонли. — КТО??!!

Вопль перешел в визг, полный ненависти, злобы, разочарования и зависти.

Его! Лишили его вожделенного приза! Который принадлежал ему по праву!

Задним числом Чхонли понял, что он, похоже, сошел с ума. Но что это сейчас значило?

Ничего! Ничего!

Грааль все равно будет принадлежать ему! Ему, и только ему!

А того мерзавца, который посмел посягнуть на его сокровище, его прелесть, его сокровенный приз, он убьет, уничтожит, распылит на атомы, сотрет с лица земли!

— Эй, почтеннейший, ты не меня ищешь? — спросил по-английски чей-то негромкий, с едва уловимым японским акцентом, голос.

Он обернулся и завопил от ужаса — ему хватило лишь одного беглого взгляда в глаза обращавшегося к нему человека — высокого, в наброшенном на плечи плаще, с всклокоченными и влажными черными волосами. А затем на его горле сомкнулись показавшиеся стальными пальцы, и его вопль оборвался на середине; китаец захрипел и схватился за сжимавшую его горло руку обоими своими руками, силясь высвободиться.

— Здесь должно быть что-то про отсутствие веры, которое не может не беспокоить меня. — спокойным тоном прокомментировал Лейдзи, смотря в слезящиеся и расширившиеся от ужаса, пусть и искусственные, глаза Ваня Чхонли. — Но сразу после, хм, своего вознесения можно и побыть оригинальным.

И Второй преспокойно сломал Чхонли шею, отшвырнув назад обмякшее тело беглого гендиректора "Кидо Эревейта Груп". Брезгливо отер руку об подол плаща. Подошел к креслу, поднял с сидения нейрошлем и сам плюхнулся туда. Он повертел шлем в руках и водрузил его себе на голову.