Вадим Панов - Хаосовершенство

Встречи, взгляды, эмоции и плохие новости

Когда-то давно, такое ощущение, что в прошлой жизни… в странной, почти позабытой жизни… До той черты, что отрезала…

Стоп! Не о прошлой жизни сейчас речь.

Так вот, когда-то давно Кристиану довелось увлечься онлайнкой «Бесконечное путешествие». Два месяца он зачарованно скользил по сюрреалистическим мирам, созданным чокнутым гением Чи У, увлеченно исследовал каждый уголок фантастических планет и вступал в схватки с пришельцами и чудовищами. Два месяца Кристиан не снимал шлем и не покидал кресло, питаясь через пластиковые трубочки, которые сотрудники игрового клуба услужливо впендюрили ему в вены. Два месяца он пребывал вдали от дома. А потом, когда кредит закончился и его вышвырнули на улицу, настоящий мир показался Кристиану настолько серым, что от тяжелых наркотиков его спасли лишь прохудившиеся финансы.

Нереальным показался мир.

Ненастоящим.

Рехнувшимся в своей пустоте.

Тогда, в почти позабытой ныне прошлой жизни, из навалившейся депрессии Кристиана вытащила работа, любимое дело, которое оказалось увлекательнее вымышленных миров. А теперь, судя по всему, настало время платить по счетам: любимое, мать его, дело загоняло Кристиана в депрессию, плавно подводя к мысли, что окружающий мир стал действительно нереальным. Останавливающие время кадры поражали фотографа неправильностью происходящего. Безмолвные снимки бесстрастно фиксировали будничную жизнь лишенного надежды мира.

Ненастоящего.

Рехнувшегося в своей пустоте.

— За новый день! — провозгласил вернувшийся из туалета толстячок и поднял бокал с настоящим французским шампанским. — Я знаю, он будет клевым!

Кристиан плавно надавил на кнопку. Кадр получился отличным: за спиной надирающегося кутилы отчетливо проступало лицо прилипшего к витрине дорогуще-го ресторана бродяги. Рваная футболка и грязная борода — прекрасный фон для модного, с сине-зеленым отливом костюма и вислых щек.

Толстяк залпом опустошил бокал. Бродяга, судя по мимике, сопроводил процедуру завистливыми ругательствами. Выскочившие вышибалы пригрозили бездомному шокером, и тот торопливо заковылял вверх по улице. Кристиан опустил камеру.

— За новый клевый день! — радостно подхватила гламурная компания.

Девять человек. Шмотки у всех одинаково дорогие, однако фотограф опытным взглядом разделил тусовщиков на «своих» (для толстенького заводилы) и прихлебателей. Тройка верхолазных отпрысков и свита. Решили покутить в остром, как перец чили, Zwielichtsviertel, а чтобы задницы, на которые ищутся приключения, ненароком не пострадали, вокруг полно телохранителей. Безы в штатском: плечистые и опасные. Кристиана они не тронули, лишь камеру осмотрели: главный вышибала, бывший без, поручился, ему поверили.

— Чую, Zwielichtsviertel скоро совсем перестанет спать, — пробормотал подошедший к фотографу охранник. — Раньше эта братия съезжалась только к вечеру, потом днем стали захаживать, теперь с утра начинают.

— Может, туристы? — дернул плечом Кристиан. — Прикатили в Анклав из какой-нибудь халяльной Гаскони, вот терпения и не хватило.

— Через час еще одну компанию ждем, они Золотой зал сняли. — Вышибала зевнул: — Ты извини, Крис, но те распорядились, чтобы в ресторане ни одного «нюхача» не было.

— ОК.

Кристиан не был «нюхачом», не гонялся за жареными фактами по заказу сетевых ресурсов сомнительной репутации. Его интересовало чистое искусство, однако объяснить это обалдевшим от вседозволенности верхо-лазским отпрыскам не представлялось возможным.

— Спасибо, что сейчас пустил.

— Ерунда-Вышибала замолчал, резко обернувшись на звон разбитого стекла — выпивший очередную порцию шампанского толстячок с хохотом метнул бокал в зеркало. Ничего особенного, если вдуматься, но парню показалось мало: с невероятной скоростью за бокалом последовали тарелка, затем еще одна и еше…

— За новый, мать его, день! — Безудержный смех. — За клевый, мать его, день!

— Черт! — Кристиан вновь поднес к глазу видоискатель и дал максимальное приближение. Снимать не собирался, только подтвердить возникшее подозрение. — Да у него передоз!

Глаза толстяка — два блюдца. Веки стремительно наливаются красным, губы — синим, а в их уголках — пена. И посуда, с неестественной скоростью разлетающаяся по залу. Гиперактивность — первая стадия «синдино-вого» передоза.

— Мать твою! — простонал вышибала. — Хорошо же начинается денек!

Сообразившие, что к чему, телохранители повисли на толстяке, один из них достал шприц, однако в этот момент дело приняло новый оборот.

— Сука! — Одна из «своих» девиц проинспектировала содержимое сумочки, после чего вскочила на ноги и ударила толстяка по голове бутылкой из-под шампанского. — Он спер мой «синдин»!

Окровавленный воришка повалился на пол. Удар остался за пределами его реальности — толстяк продолжал смеяться. Подскочившая девица пинала его ногами, телохранители пытались помешать, третий представитель «золотой молодежи» от души хохотал, свита опасливо переглядывалась.

— «Синдин» стал слишком редок, — негромко произнес вышибала. — Даже для верхолазов.

— Угу. — Фотограф протянул руку. — Пока, Дин.

— Заглядывай как-нибудь.

— Договорились.

— Не заходить? — Пирсон удивленно вытаращился на Еву. — Совсем?

— Без моего приказа, — повторила Пума, проклиная про себя тупость франкфуртских dd. — Я говорила именно об этом.

— Вы входите, а мы следом, — кивнул Пирсон. — Я понял так.

— Вы поняли неправильно, — сдерживаясь из последних сил, произнесла Ева. — Вы начинаете операцию после того, как я покину здание. Ни секундой раньше. — Ее не оставляло ощущение, что Пирсон и остальные сидящие за столиком dd не такие уж тупые, какими хотят казаться, что им просто доставляет удовольствие мучить свалившееся на голову «большое начальство». — Теперь понятно?

— Теперь — да, — подтвердил Пирсон, почесывая в затылке.

Справа громко захохотали. Пума поморщилась.

В шумной забегаловке «У Пепе» они собрались по трем причинам. Во-первых, она была шумной и в нее забегало множество самых разных людей. Во-вторых, заведение располагалось неподалеку от места предстоящей операции. И в-третьих, машинисты Сорок Два взяли под контроль внутреннюю сеть «У Пепе».

— Извините, мадам, но я не понимаю, для чего вы рискуете? Операция несложная, мы бы сделали все в лучшем виде.

Взгляды присутствующих устремились на Еву. Вежливые, но очень внимательные — наемники хотели знать, почему в заурядной акции участвует легендарная

Ева Пума. Что привело во Франкфурт ближайшую помощницу Сорок Два? Наемники беспокоились, а это совсем не то чувство, которое они должны испытывать перед операцией.