Вадим Панов - Хаосовершенство

— То, что я хочу, свершится через несколько месяцев. Я построю Станцию. Я открою новую эпоху. И если в твоих словах было хоть пять процентов искренности, ты не будешь разочарован, Ник. Ты увидишь, что я был прав. Но сейчас, если ты хочешь договориться, ты должен без разговоров и условий встать на мою сторону и делать то, что я приказываю.

«Честное ли это предложение?» Поразмыслив, Моратти решил, что да — честное. Его действительно готовы взять в команду. Но насколько велики ее шансы?

— Ахо и китайцы не остановятся, — протянул президент СБА.

— Я знаю.

— Тебе не позволят стать королем мира.

— Мне и не надо.

— Чего же ты добиваешься?

— В настоящий момент, Ник, я бегу к своей цели. И остановить меня можно лишь одним способом.

«Компромисса не будет, договора с государствами не будет. Штурм Станции неизбежен, как и неизбежно поражение команды Мертвого». А потому ответ на предложение присоединиться к закусившему удила директору московского филиала СБА прозвучал однозначно:

— Они тебя остановят, Макс. Они пойдут на всё.

— Есть разница между «пойти на всё» и «добиться своего», — равнодушно ответил Кауфман. — Увидимся, когда все образуется.

Даже самый секретный разговор должен кто-то обеспечивать, контролировать связь, наблюдать за безопасностью, а также слышать всё, о чем говорят высокие собеседники. Именно поэтому в качестве операторов и Мертвый, и Моратти использовали самых доверенных людей.

Окончив разговор, Кауфман отключил коммуникатор, толкнулся ногами, заставив кресло отъехать от стола, и, когда оно прижалось спинкой к стене, посмотрел на сидящего за вторым коммуникатором молодого, лет тридцати пяти на вид, мужчину.

— Что скажешь?

— Господин Моратти показался мне искренним, — бесстрастно ответил Щеглов.

— Согласен.

На первый взгляд Мишенька Щеглов, начальник Управления дознаний и первый заместитель директора московского филиала СБА, производил впечатление равнодушного и несколько отстраненного человека. Неспешные жесты, негромкий голос, аккуратная прическа, стильные квадратные очки, за линзами которых прятались всегда спокойные глаза, — казалось, Мишеньку на этом свете ничего не интересует. И было непонятно, как человек с такой внешностью мог заслужить славу лучшего дознавателя СБА. Было непонятно до тех пор, пока ты не оказывался на допросе.

— Но в то же время господин Моратти был несколько навязчив.

— Ничего удивительного для человека в его положении, — хмыкнул Мертвый.

— У господина президента масса проблем, — поддержал шефа Щеглов. — Тритоны Сорок Два терроризируют экономику. Уровень жизни в Анклавах стремительно падает. Государства стягивают к Станции войска. Верхолазы паникуют, и все выходит из-под контроля.

— Ужасно.

— Согласен, доктор Кауфман.

— Но для чего ему понадобилась встреча?

— Возможно, господин президент действительно хотел договориться? Попытался ухватиться за соломинку.

— Я ему предложил.

— Полагаю, господин президент оптимистично считает, что шансы его команды предпочтительнее, — скромно заметил Мишенька.

Мертвый усмехнулся.

— Все слишком далеко зашло. Нику не позволят перейти на нашу сторону, даже если бы он захотел.

Кауфман знал, что Моратти давно сделал ставку на китайцев и сейчас фактически является их агентом влияния. И именно поэтому был удивлен самим фактом разговора.

— У нас разные цели.

Эта фраза объясняла всё и подводила окончательный итог. Разные цели. И если задачи, которые пытается решить Моратти, Кауфману ясны, то чего пытается достичь Макс, Нику недоступно. Разные цели. Сделка невозможна.

— А вот с этим я вынужден согласиться, — бесстрастно кивнул Мишенька.

Самое интересное, что Моратти действительно был готов принять любые условия Кауфмана. И причиной, по которой Ник вызвал Макса на разговор, был редчайший для президента СБА приступ неуверенности и страха за будущее. Не только за свое, но и за будущее общества, как бы пафосно это ни прозвучало. Моратти прекрасно понимал, что напряжение растет, что глобальный нарыв противоречий готовится лопнуть кровью и остановить его можно лишь неожиданным, а самое главное — глобальным ходом.

Таким, как начало строительства Станции, — люди поверили, что из тупика, в котором оказалась цивилизация, есть выход. Люди ощутили надежду. Люди считали дни до запуска, поскольку не сомневались — мир изменится. Импульса хватило на целых полтора года. Государства перестали конфликтовать по поводу нефтяных месторождений, локальные войны были заморожены, и даже сводки СБА выглядели неожиданно хорошо: утихли этнические конфликты, взаимоотношения в Анклавах стали дружелюбнее. Все замерли в ожидании.

Моратти надеялся, что сможет дотянуть до запуска, однако несколько месяцев назад, словно по приказу невидимого режиссера, все начали сходить с ума. Сначала изобрел проклятую троицу сетевой ублюдок Сорок Два. Рассказал, как с помощью «синдина», «поплавка» и особых нанов достичь уровня великого ломшика, придумал я-вирус, изрядно затруднивший охоту на тритонов, и положил начало всеобщему хаосу.

Абсолютная свобода есть абсолютная вседозволенность.

Этот лозунг нигде не звучал, однако идеи Сорок Два большинство его последователей поняли именно так. И он им понравился.

Тритоны набросились на экономику стаей голодных псов, рвали ее на куски, насилуя базы данных и коммуникации. Не понимали, что разрушают основу собственного цифрового мира.

За количеством сетевых преступлений пошло вверх число обычных. Затем обострились застарелые конфликты внутри Анклавов. Затем государства сформировали мощный военно-морской кулак в Баренцевом море, и он тоже добавил нервозности в жизнь простого человека. Никто не знал, чем закончится атака на Станцию, но все знали, что «Науком» строит огромный энергетический котел.

Штиль постепенно превращался в бурю.

Моратти надеялся пойти последовательно: сгладить напряженность между государствами и «Науком», объявить о закладке новых Станций, о наступлении новой эры в истории человечества и таким образом заставить людей одуматься. Пусть надежда на лучшее будущее вспыхнет с новой силой, и тогда никто не обратит внимания на предельно жесткие меры, с помощью которых Ник рассчитывал решить «проблему Сорок Два».

К сожалению, Мертвый от компромисса отказался.

— Ему все равно нельзя было бы доверять, — хмуро произнес Дрогас. — Что бы он ни сказал, на что бы ни согласился.

— Возможно, — поморщился Моратти.

— Я достаточно изучил Кауфмана.

— На этот раз ставки необычайно высоки.

— Именно поэтому он не остановится.

Стефан Дрогас считался главным головорезом президента СБА, человеком, готовым выполнить любой его приказ. Незаконные операции, убийства неугодных, силовое воздействие — не было ничего, за что не взялся бы Стефан. И в каждое свое задание он вкладывал душу, работал не за страх — за совесть, получая удовольствие и от работы, и от безнаказанности. Но при этом Дрогаса нельзя было назвать тупым громилой, способным лишь исполнять полученные приказы. Прекрасное образование, цепкий ум и богатый опыт сделали из Стефана оперативника высочайшего класса, и президент СБА высоко ценил его аналитические способности.