Пол Уиткавер - Вслед кувырком

– Чтобы уйти от нормалов.

– Это можно было бы назвать причиной низкого уровня. За ней стоит другая. Можешь ты ее угадать?

– Как?

Святой Христофор смеется – лисьим лаем. И останавливается. Оба лица его смотрят на Чеглока, как одно:

– Чтобы выявить шпиона. Сперва заставить его проявить свои усиленные псионические способности, потом поймать его там, где эти способности бесполезны.

– Ты хочешь сказать, что вы поймали шпиона?

– Поймали.

– Так кто же это? Постой – ты сказал «он»? Не Феникс! Значит, это Халцедон?

– Это тот, кто не инфицирован.

– Но мы же все инфицированы!

– И ты? – Оскал на изувеченном лице Мицара. – Брось, Чеглок. Хватит отрицать очевидное. Шпион – ты.

У Чеглока гребень на голове встает дыбом, челюсть отвисает, и он глядит в стоящие перед ним два лица, ища какой-то признак смысла… или скорее бессмыслицы, ведь все это может быть очередной мерзкой шуткой Мицара. Но не видит такого знака.

– Я не шпион! – выпаливает он.

– Факты говорят обратное.

– Какие факты?

– Когда тебя отделили от других, ты проявил способности тельпа в дополнение к способностям эйра. Только у шпионов нашего врага, нормалов в обличье мьютов, могут быть псионические способности двух рас сразу.

Чеглок решает, что настало время поделиться своими подозрениями.

– Есть и другие объяснения, Мицар.

– Например?

– Второе Становление.

Губы Мицара кривятся в презрительной усмешке, а святой Христофор говорит:

– Ты меня считаешь дураком?

– Ты сам сказал, что кости Святых Метателей указали на особую цель моего рождения. Это доказательство. Двойная псионика – признак, что началось наконец Второе Становление!

– Я предпочитаю менее причудливые объяснения. Далее, вопрос еще с этим нормалским вирусом. Ты один из всей пентады избежал заражения – что само по себе подозрительно.

– Если так – а я еще этого не знаю, – это может значить, что у меня против него иммунитет.

– Именно, потому что ты и есть носитель этого вируса. Ты и есть источник инфекции!

– Тогда я его и тебе наверняка передал бы.

– Вряд ли. Вирус передается половым путем.

– Но мы соединили палатки с Моряной! С остальными я спал только один раз!

– Этого вполне достаточно. И вирус оставался латентным, покаты не завел их в засаду. Тогда его активизировал сигнал, скрытый во взрыве. После чего способом, который нам еще предстоит определить, ты связался со своим нормалским начальством, которое выслало группу эвакуации. Ты будешь это отрицать?

– Это чистая фантазия!

– Ты не признаешь себя виновным?

– Я действительно невиновен! Это абсурд. Никакой я не нормал. Я родился в Вафтинге!

– Эйр по имени Чеглок действительно родился в Вафтинге, как это отражено в записях. Но ты – не он.

– Вот уж удивятся мои родители!

– Они не твои родители.

– Ладно, приемные родители. Признаю, что я инкубаторский. Но это еще не значит, что я – шпион.

– Ты родился нормалом у родителей-нормалов в Империи Истинных Людей. Там, после многих лет тщательного обучения обычаям Содружества и образу жизни эйров, тебя заразили экспериментальным вирусом, который придал тебе внешность и псионические возможности эйра, а также возможности тельпа. Далее ты, неся в себе еще один экспериментальный вирус, назначение которого мы как раз сейчас определяем, проник в Эйрленд, перехватил настоящего Чеглока и его родителей по пути в Мутатис-Мутандис, где Чеглоку предстояло пройти Испытание. Ты их хладнокровно убил и принял имя Чеглока. Видишь, нам почти все известно. Можешь сам рассказать остальное.

Чеглок не может сдержать смех.

– Ты спятил! Мои родители живы; я не нормал. Виртуализуй меня, прозондируй разум, и сам увидишь, что я говорю правду!

– Не волнуйся, так или иначе, а правду мы от тебя добудем.

Либо Мицар совершенно спятил, думает Чеглок, либо его кто-то подставил. Настоящий шпион подставил. И кто это может тогда быть, кроме самого тельпа?

Это так очевидно, что даже непонятно, как он раньше не понял. Мицар его дурачил с самого начала. Но больше дурачить не будет. Пусть псионика в сердце нексуса бесполезна, но врожденные сила и быстрота своей породы у Чеглока осталась. У Мицара есть неизвестное преимущество в виде его псибертронных устройств: меча, упряжи и, конечно, синего антеховского глаза святого Христофора. Нет времени ни размышлять, ни строить планы: если он хочет остаться жив, надо действовать. По крайней мере преимущество внезапности на его стороне. Швырнув рюкзак в святого Христофора, он бросается вперед, размахивая нож-травой, как кинжалом.

Нормал отбивает рюкзак в сторону небрежным движением руки.

– Этим ты объявил себя виновным.

Мелькает серебро, и шпага – точнее, рапира с тонким и гибким лезвием – появляется в другой руке.

Чеглок отступает, отметив, что быстрота святого Христофора усилена какими-то из его устройств.

– Виновным я объявил тебя, Мицар. Шпион – ты. Дурак я был, что раньше этого не понял!

– Что ты дурак, я признаю.

Острие рапиры устремляется к горлу Чеглока.

Он парирует выпад стеблем нож-травы, но наступать не решается. Святой Христофор освобождает оружие движением кисти, переводит клинок и тут же снова делает выпад. Чеглок отпрыгивает, видит, как острие на волос проходит мимо его груди, видит, что противник открылся, начинает рипост, направленный в подставленное плечо нормала… и успевает сообразить, что если выполнит это движение полностью, ему конец. Он отдергивается, делает шаг назад и ощущает осиный укол в наружную поверхность бедра. Первая кровь! Он даже не видел удара, но и не глядит на рану: опыт подсказывает, что это не более чем царапина. И все же урок ясен: при всей своей быстроте он не подберется к нормалу на расстояние укола, не заплатив за это. Теперь он может только защищаться, изучая стиль своего противника и надеясь обнаружить брешь в его защите. В другой ситуации Чеглок глядел бы в глаза оппоненту, чтобы предугадывать его движения, но такой подход здесь бесполезен. Его настоящий противник – Мицар, дергающий за ниточки святого Христофора, и глаза Мицара скрыты повязкой. Чеглок сосредоточивает внимание на кисти нормала, на постановке его ног, и ждет следующей атаки.

Она обрушивается на него градом рубящих и колющих ударов, каскадом хитрых финтов. Чеглок не пытается устоять на месте, он отступает по коридору, парируя удары, уклоняясь, и клинок нормала свистит со всех сторон, пародируя утраченное господство Чеглока над ветрами. Псибертронный контроль Мицара кажется таким же полным, как псионическая виртуализация, в движениях святого Христофора не ощущается неуверенности, его атака разворачивается с изяществом и координацией, которые были бы поразительными, даже если бы на его спине не висело туловище Мицара. Чеглок вынужден признать, что противник превосходит его искусством, и даже будь у него сейчас в руках шпага вместо стебля нож-травы, он все равно был бы в стесненном положении. Теперь он понимает, что слишком привык полагаться на псионику и запустил физическое умение. Через несколько секунд он уже весь в поту и крови из еще четырех ран, а святой Христофор по-прежнему невредим и ни капли не устал. Унизительно, но факт: Мицар с ним играет. Если бы он хотел, Чеглок бы уже валялся мертвый или раненый. Но Невидимый, согласно своему характеру, предпочитает мучить противника, строгать его по кусочкам и физически, и душевно. По выражению лица Мицара видно, что он наслаждается, быть может, возрождая дуэли своего прошлого, пользуясь телом раба – как с помощью тела Чеглока оживил свои любовные встречи.