Тед Уильямс - Море серебрянного света

И через час недоверчивость Рэмси не сменилась восторженным одобрением, но, по меньшей мере, смягчилась до некоторого удивленного согласия. – Хорошо, но я все еще не понимаю, почему я?

– Потому что я не могу делать все, и, боюсь, умру задолго до конца, каким бы он не будет. Миссис Пирофски потребуются постоянное наблюдение, поддержка и одобрение. Соренсен способен решить множество технических проблем, я помогу с другими, но она пойдет в лабиринт – в логово врага. Ей нужен кто-нибудь, кто будет держать второй конец ее нити – если я не переборщил с мифологическими ассоциациями. Из всех нас она знает – и доверяет! – только вам. Кто лучше?

– То есть вы предполагаете, что она опять свяжется со мной, – сказал Рэмси, хотя и не сумел сохранить голос жестким. – Очень рискованное предположение.

Селларс негромко вздохнул. – Декатур, мы собираемся сделать только то, что можем.

Рэмси кивнул, но нельзя сказать, что сильно обрадовался. Теперь, даже если он сумеет связаться с Ольгой Пирофски, то вместо разумного совета – скажем убираться ко всем чертям из этого города и держаться как можно дальше от Джи Корпорэйшн – он должен будет убедить ее сделать кое-что намного более опасное, чем то, что она собиралась. И все ради дела, о котором он еще неделю назад не знал ничего, и в которое верил не больше, чем наполовину.

Селларс прочистил горло. – Если вы не против, Декатур, мне надо отдохнуть. Вы можете не уходить, но я прошу меня простить, если я усну, ненадолго.

– Конечно, вперед. – Он даже подпрыгнул, когда перестал управлять экраном, Сад исчез, на его месте появились гоночные машины, мчащиеся по чему-то, что казалось минным полем. Рэмси приглушил звук. В замедленном показе бронированная машина плавно взвилась в воздух, уносимая яркой вспышкой; он вспомнил об ужасных ожогах Селларса.

– Погодите. – Он повернулся к Селларсу. Старик закрыл глаза и на мгновение волна жалости захлестнула Рэмси. Он должен оставить этого несчастного инвалида, дать ему отдохнуть. И даже если половина из того, что он сказал, правда, старый пилот заслужил право на отдых...

Но Катур Рэмси провел всю молодость в прокуратуре, и та закалка никогда не покидала его.

– Погодите. Еще одно, и потом вы можете спать.

Желтые глаза медленно открылись. встревоженные и печальные, как у совы. – Да?

– Вы сказали, как что собираетесь рассказать мне историю о том, как наткнулись на сеть Грааля.

– Декатур, я очень устал...

– Знаю. Прошу прощения. Но если Ольга перезвонит, мне надо будет решать, что говорить ей. Я не люблю болтающиеся концы. Помните, исповедальня.

Селларс хрипло вздохнул. – Я наполовину надеялся, что вы забыли. – Он неловко начал садиться, и каждый почти не прикрытый приступ боли упрекал следователя. Рэмси сделал все, что в его силах, чтобы ожесточиться. – Очень хорошо, – сказал Селларс, устроившись поудобнее. – Я расскажу вам последний акт этой пьесы. И когда я закончу рассказ, надеюсь вы вспомните, что исповедь не может быть полной без отпущения грехов. Я все время нуждался в этом.

Вот так, в комнате, освещенной мерцанием настенного экрана, молчаливыми образами разрушения и триумфа, приходившими из широкого мира, Селларс начал говорить. И, слушая спокойные слова старика, удивление и смущение Катура Рэмси постепенно стали чем-то совсем другим.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: Жабры как основание для отмены сделки.

(изображение: Орхид и его адвокат)

ГОЛОС: Хоумграунд Нетпродакт выкинула актера Монти Орхида из своего будущего сериала "Укуси моего Бетховена" из-за последней косметической операции. Орхид, известный по своей роли сына врача в сериале "Бетонное Сердце" , должен был играть студента музыкальной академии, одновременно являющегося агентом правительства. Хоумграунд утверждает, что новые декоративные жабры Орхида являются нарушением контракта. Орхид подал в суд.

(изображение: Орхид на пресс-конференции)

ОРХИД: " Они могут работать со мной... можно создать подводного мутировавшего парня – ну, вы знаете, днем он обучается музыке, а по ночам взрывает что-нибудь под водой. Но у них нет никакого воображения. "

БЛЕКЛОЕ ледяное пространство, когда-то бывшее Аравийской пустыней, тянулось и тянулось вдаль, сугроб за сугробом, похожие на белый рассыпанный сахар, туманное небо, почти того же цвета, что и пустая равнина. К концу второго дня Пол понял, что несносный холод перестал быть самой большой неприятностью. Ему стало не хватать цвета, как умирающему от голода человеку не хватает еды.

– Мы зря теряем время, – заметила Флоримель, – мне его до ужаса жалко. Как будто тебя заставили идти сто километров по одним рельсам, а по соседним пролетают поезда. Вся система выстроена для постоянного движения, но мы не можем заставить ее работать.

Они обыскали еще несколько заметенных снегом арабских дворцов, надеясь найти другие ворота – без того же успеха. – Если бы мы как следует осмотрели это место и поняли как оно устроено, – в очередной раз пожаловался Пол, – мы бы сообразили, где они обычно прячут ворота.

– О, чизз, – сказал Т-четыре-Б. – Ты чо, хочешь чтобы мы рылись в снегу, как проклятые собаки? Низзя.

– Мы уже обо всем договорились. – Только по белым облачкам дыхания можно было понять, что Мартина что-то сказала. Как и остальные, она завернулась в ковер, утащенный из фантастических замков, так что наружу торчало только ее лицо. Пол решил, что она выглядит как куль со стиркой, который ждет стиральной машины. – Мы плывем вплоть до конца реки. По меньшей мере мы уверены, что он существует.

– Я не собираюсь опять спорить. – Пол безнадежно посмотрел на черную реку, медленно влекущую их вперед. – Просто... подумал о Рени и остальных... чувствую себя таким бесполезным...

– Мы все так чувствуем, – уверила его Мартина. – А некоторые из нас чувствуют себя еще хуже.

Они появилась перед ними очень медленно, возможно из-за густого тумана или, возможно, из-за темной холодной воды, приглушавшей их обычные колебания, но Пол и все остальные заметили ворота только тогда, когда были уже прямо перед ними.

– Ого! – сказал Т-четыре-Б. – В воде вокруг лодки – голубой свет.

– Господи, – выдохнула Мартина. – Только не по реке. К берегу!

Все дружно замахали самодельными веслами, кусками великолепных резных панелей, украденных из шкафов и сундуков пустого дворца для борьбы с медленным течением. Когда нос маленькой лодки заскрежетал по мели, все пошлепали на берег через обжигающе холодную воду, потеряв по дороге несколько драгоценных одеял.

– Я не хочу давить на тебя, Мартина, – сказал Пол, его мокрые ноги уже дрожали от холода, – но, если ты провозишься достаточно долго, мы замерзнем до смерти.