Тед Уильямс - Море серебрянного света

– Тебе будет лучше? – спросила она, он опять начал с начала и только сейчас она поняла, что это запись и что он не звонил ей сказать, что проснулся. Обычное сообщение.

– Мне нужно, чтобы ты очень внимательно выслушала меня, маленькая Кристабель. Я не хочу, чтобы ты боялась. У меня всего несколько секунд, потом я опять буду очень занят, поэтому я оставляю тебе сообщение.

Я подозреваю, что Чо-Чо в таком же положении, как и я – выглядит больным или спящим. Не беспокойтесь о нем. Он здесь, со мной.

Хотела бы она знать, где это "здесь", но она знала, что он не ответит.

– Я оставляю это сообщение по двум причинам, – продолжал голос мистера Селларса. – Во первых, что бы там не говорили мы, взрослые, дела не всегда идут так, как нужно. Я надеюсь, что вскоре опять увижу тебя и мы будем дружить еще долго-долго. Но если что-нибудь случится со мной – помни, Кристабель, я очень стар – я хочу, чтобы ты запомнила, что я считаю тебя самой храброй и доброй девочкой, которую я когда-нибудь встречал. А я прожил долгую жизнь, и слов на ветер не бросаю.

И еще я хочу сказать тебе, что если я сумею... остаться здесь немного подольше и сделать кое-что из того, над чем я сейчас работаю, мне может потребоваться твоя помощь. Я не очень уверен, что сам понимаю в чем тут дело, и, в любом случае, у меня очень мало времени – я занят так, как и той ночью, когда мы сожгли наш дом и я ушел в туннели, помнишь? – но я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня и запомнила то, что я скажу.

Когда ты впервые встретила Чо-Чо, он испугал тебя. Я думаю, сейчас ты понимаешь, что он не такой уж плохой – возможно ты поняла, что у него была очень тяжелая жизнь, он не доверяет людям и постоянно опасается, что с ним случится что-то плохое. Он жил совсем другой жизнью, чем ты, но внутри него есть много хорошего и доброго.

Я хочу, чтобы ты помнила об этом, малышка Кристабель, потому что мне может потребоваться твоя помощь. И тогда я попрошу тебя... встретится кое с кем. Мне трудно объяснить тебе это, но этот кое-кто может оказаться еще более страшным, чем Чо-Чо, и совсем другим. И тебе придется быть такой храброй, как всегда, Кристабель. И даже храбрее, чем обычно...

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Дети подали в суд на родителей за слишком активную благотворительность

(изображение: наследники Вальстремов входят с Стокгольмский суд)

ГОЛОС: Четверо детей недавно умерших Гуннара и Ки Вальстремов, знаменитых шведских активистов-экологов, требуют себе собственность их родителей, которая, согласно завещанию Вальстремов, должна быть отдана различным организациям по охране окружающей среды.

(изображение: Пер Вальстрем)

ВАЛЬСТРЕМ: "Все думают, что мы делаем что-то ужасное. Но они никогда не жили с родителями, которые занимались чем угодно, но только не своими детьми. Никому из нас нет дела до китов или джунглей. И кто позаботится о нас? Неужели мы не заслужили получить хоть что-нибудь от родителей, которых почти никогда не было дома? Они переживали за улиток намного больше, чем за собственных детей. "

ПОЛ побежал к входу в храм, молясь, чтобы Озлобыши преувеличили. Он проскочил через дверь, жара и свет обрушились на него и какое-то мгновение он мог только стоять, мигая и ничего не видя.

Наконец зрение вернулось и он увидел то, что вначале показалось ему беспризорной тенью – что-то черное быстро скользило по пескам пустыни. Дети предупредили его, но только тогда, когда тень в несколько шагов взобралась на один из ближайших холмов, сопровождаемая пылью от сотрясающих землю шагов, он осознал, насколько она ужасающе велика.

На мгновение тень застыла на верхушке холма, оживший колосс. Похожая на собачью морда поднялась вверх и завыла; секундами позже воздух вокруг храма – и на несколько километров вокруг – содрогнулся и треснул. Потом колосс опустил голову и побежал дальше.

Пол похромал обратно, чувствуя под собой не ноги, а обожженные спички.

– Он идет! Дред идет! – Шатаясь, он остановился во внутреннем помещении. Флоримель, Т-четыре-Б и остальные глядели на него широко открытыми глазами, их лица перекосила гримаса бесконечного ужаса. – Они правы – он чудовищно велик.

Только Мартина не повернулась к нему. Она глядела на чистый белый силуэт, который появился несколькими секундами раньше и сейчас висел над замлей как кукла-марионетка. – Скажи мне, – спросила она его, – ты можешь говорить с Селларсом?

– El Viejo (* со стариком, исп)? – Силуэт изогнулся, его контур стало трудно различить. – Иногда. Я слышу его. Но сейчас он очень занят. Сказал, чтобы я оставался с вами.

– Тогда он подписал тебе смертный приговор. – В хриплом голосе Флоримель Пол услышал что-то близкое к отчаянию. Далекий звук, похожий на грохот огромного барабана – бум, бум, бум – заставил слегка затрястись массивные камни пола храма.

– Зараза идет к нам! – крикнул Т-четыре-Б.

– Тише, пожалуйста. – Мартина повернулась к большому черному саркофагу, лежавшему в центре комнаты. – Держитесь вместе, – сказала она. – Пусть кто-нибудь приведет маленьких обезьянок.

– Что ты делаешь? – спросил Нанди Парадиваш, одновременно повелительным жестом приказывая Озлобышам спуститься вниз. Кое-кто из них устроился на Поле, вцепившись в его одежду и волоса.

– Просто молчи. – Глаза Мартины были закрыты, голова опущена. – У нас осталось несколько секунд.

Пол заходил ходуном, как будто под храмом взорвалось несколько бомб. Каждый следующий шаг титана был громче предыдущего.

– Слушай меня! – крикнула Мартина. – Сэт, Иной, как бы тебя не звали – ты помнишь меня? Мы уже встречались, я думаю.

– Что это за психованное место? – боязливо спросил белый силуэт.

Бонита Мей Симпкинс молилась: – Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое...

– Слушай! Я Мартина Дерубен, – сказала она низкому черному ящику. Я рассказала тебе историю о мальчике в колодце. Ты слышишь меня? Я нахожусь в ловушке в этой симуляции, со мной много других, которых ты привел в сеть. Некоторые из них дети. Если ты не поможешь мне, мы все умрем. – Продолжительная пауза. Они уже слышали дыхание приближающегося монстра, шипевшее как пыльная буря. – Он не слушает меня, – наконец хриплым и злым голосом сказала Мартина. – Я не могу заставить его услышать меня.

Земля содрогнулась настолько сильно, что весь храм зашатался так, что, казалось, собирался обрушиться им на голову. По стенам побежали струйки пыли. Бонни Мей и Т-четыре-Б упали на пол, не удержавшись на ногах. Потом шаги остановились, дыхание стало тише.

Пол облизал губы. Говорить было почти невозможно. – Попробуй... попробуй опять, Мартина.