Тед Уильямс - Море серебрянного света

Он засмеялся. – Нет, что ты. Я имел в виду, что теперь у тебя намного больше возможностей выбрать дом, чем ты думаешь.

Оказалось, что очень интересно увидеть точную сумму на экране такси. И так было всегда? спросила она себя, махнув карточкой перед считывателем и добавив чаевые водителю. Для людей, у которых есть деньги? Все... очень просто?

Дурбанский пригородный медицинский центр, как и другие больницы, отменил карантин. Посетители толпились в вестибюле или стояли кучками в зоне ожидания, маленькие группы усталых родственников и хныкающих детей. Врачи и няни выглядели людьми, а не пришельцами с других планет. По меньшей мере теперь у них есть вакцина, подумала Рени. По меньшей мере теперь Стивен не заразится букаву-4 . Слабое утешение.

Поднимаясь по лифту, она аккуратно держала пакет, чувствуя себя так, как будто становится кем-то другим, когда ее никто не видит. Почему? Все то же самое – та же самая Рени, тот же Папа, тот же самый больной Стивен. Пока мы были в том мире, этот мир двигался вперед. И ничего не изменилось.

За исключением ее чувств к !Ксаббу, конечно. И это ее немного пугало. Она так хотела, чтобы они были вместе, но видела множество проблем. Они такие разные, у них совершенно другой опыт. То, что связала их, происходило в совершенно нереальном окружении. Разве они смогут выдержать обычную жизнь: отсутствующие автобусы, выцарапывание денег на оплату съемной квартиры, бесчисленные посещения больницы?

Дверь в палату отца была открыта. Она говорила с ним только через сеть и очень удивилась, увидев, что он занимает отдельную палату. Как мы заплатим за это? невольно спросила она себя. Но даже если она зайдет в долги, она не обратиться за помощью к Дель Рею, это точно.

Она заколебалась на пороге, внезапно испугавшись чувства, которое не хотела назвать по имени. Отец смотрел настенный экран, перепрыгивая с узла на узел, с усталым и пустым лицом. Он так стар! подумала она. Посмотрите на него. Да он уже старик . Она глубоко вздохнула и вошла.

Увидев ее он мигнул, потом мигнул еще раз. С удивлением она сообразила, что из его глаз текут слезы. – Что это сегодня со всеми? – спросила она, взволнованная и испуганная. – Почему все только и делают, что плачут?

– Рени, – сказал он. – Как я рад видеть тебя.

Она не собиралась плакать – даже для этого старого дурака. Джереми Дако уже рассказал, как Джозеф ускользнул из форта и поехал в Дурбан, оставив бедного Дако в одиночестве. И тем не менее на глаза навернулись слезы, хотела она того или нет, и, чтобы спрятать их, она наклонилась и поцеловала его в щеку. Его руки сомкнулись на ней, она оказалась в ловушке, крепко прижатая к его небритому лицу. От него пахло медово-лаймовым лосьоном, и на мгновение она стала ребенком, побежденным его силой и размерами. Но я не ребенок. Уже давным-давно.

– Прости меня, – сказал он.

– Простить? – Она высвободилась и осторожно уселась. – За что я должна тебя простить?

– За все. – Он махнул рукой и экран опустел. – За все те глупости, который сделал. – Он нашел платок и яростно высморкался. – Ты всегда говорила мне о тех глупостях, которые я делал, моя девочка. Неужели ты не помнишь?

Что немного выпрямилось в ней. – Да, я помню. Но все мы делаем ошибки, папа. – Она нервно вздохнула. – Покажи мне твою руку.

– Видишь? Собака почти отгрызла ее. Теперь меня можно называть одноруким Джозефом. – Он с гордостью показывал свои раны. – Пыталась отгрызть мне шею, тоже. Держу пари, что тебе очень повезло – ты была в том баке.

– Да, пап. В полной безопасности в баке.

Он что-то услышал в ее тоне и улыбка удовлетворения погасла. – Я прекрасно знаю, что все это было не так. Я просто пошутил.

– Я знаю, папа.

– Видела Стивена?

– Сегодня нет – но собираюсь увидеть его сразу после тебя. Я вернусь и расскажу, если будут... какие-нибудь изменения. – Вид маленького тела брата, сморщенного и пустого, украл большую част радости от возвращения в настоящий мир.

Джозеф медленно кивнул головой. Последовало долгое молчание, потом он спросил: – А этот твой мужчина, где он?

Рени подавила раздражение. И почему мужчины всегда спрашивают это? Можно подумать, им очень надо знать, под чьей защитой она находится – быть может чтобы передать кому-то ответственность за нее. – Он в полном порядке, папа. Я увижусь с ним сегодня, но позже. Мы собираемся поискать квартиру. На моем банковском счету еще кое-что осталось. И, я надеюсь, что смогу опять получить старую работу – хочу позвонить в офис ректора и, быть может, кто-нибудь из них смотрит сетевые новости.

Он кивнул, со странным выражением на лице. – Тогда вот почему я здесь? Чтобы ты могла искать место с твоим новым мужчиной?

Рени потребовалась пара ударов сердца для того, чтобы понять его слова.

– Ты думаешь?.. О, пап, я оставила тебя здесь только потому, что тебе некуда идти. !Ксаббу и я провели ночь в меблированных комнатах, которые он снимает, и спали прямо на полу. – Несмотря на всю свою печаль, она слегка улыбнулась. Хозяйка не разрешила нам спать в его комнате, потому что мы не женаты.

– И?

– И ты конечно будешь жить с нами, – сказала она, хотя, сказав, почувствовала тяжесть и злость. – Я не оставлю тебя на улице. Мы семья. – Она бросила взгляд на время, отображаемое уголке темного экрана. – Мне надо идти. – Она встала, потом вспомнила о пакете, который держала в руке. – Я... я принесла тебе кое-что.

Он прижал пакет к груди и открыл здоровой рукой. Потом поднял бутылку в воздух и долго глядел на нее.

– Я знаю, что это не твое любимое, – сказала она, – но в магазине мне сказали, что это хорошее вино. И я подумала, что ты захочешь выпить что-нибудь подходящее – чтобы отпраздновать. – Она оглянулась. – Не думаю, что тебе разрешают такое пить, поэтому тебе лучше спрятать ее.

Он все еще глядел на бутылку. Потом посмотрел на нее, и она почувствовала себя немного неуютно. – Спасибо тебе, – сказал он. – Но, знаешь, я не хочу пить ее здесь. Может быть, когда я выйду. – Он улыбнулся, и она опять поразилась, как странно он выглядит: старым, костлявым и... очистившимся. Как камень в ветреной долине. – Когда ты найдешь новое место. Вот тогда и отпразднуем. – Он протянул пакет обратно.

– Ты... ты не хочешь?

– Сначала выйду отсюда, – сказал он. – Я же не хочу неприятностей, верно? Иначе они продержат меня здесь еще дольше.

Ей понадобилось время, чтобы запихнуть бутылку обратно в пакет. Закончив, она встала и заколебалась, сражаясь с желанием идти прямо к двери, чтобы избежать смущения, трудных чувств и дать делам идти своим чередом. И только посмотрев на него и увидев, как он посмотрел на нее в ответ, она поняла, что хочет сделать.