Тед Уильямс - Море серебрянного света

Полу показалось, что прошло очень много времени. За туманом стало разгораться тусклое свечение: над воображаемым миром Кунохары поднималось солнце.

– Ты переоцениваешь мои возможности, – наконец сказала Кунохара. – Я даже свою собственную систему почти не контролирую – а любая возможность управлять более общей инфраструктурой Грааля исчезла день назад, вероятно в то мгновение, когда наш общий враг поработил Иного. Я все еще не знаю, какая сила осталась у меня даже в моем собственном мире, но я, безусловно, потерял большую часть возможностей контроля. Например я не могу убирать или добавлять вещи в систему, как я это делал в обычное время. – Он повернулся к Полу. – Вот почему я не мог стереть мутантов из системы, или даже передвинуть хвостатого скорпиона в другое место. Я бы вынужден использовать свою способность управлять погодой, что не слишком удобно даже в самом лучшем случае.

– Итак, то мы должны сделать? – спросила Флоримель, но из ее голос исчез металл. – Просто поднять лапки? Сидеть, пить чай и ждать смерти?

– Мы должны понять систему. Не поймем – умрем, совершенно точно. Иной создал, или по меньшей мере повлиял на структуру всей сети, и даже если этот человек, Дред, каким-то образом захватил контроль над всей системой, должны остаться модели.

– Модели чего? – спросила Мартина. и замолчала. Казалось, что-то ее отвлекло; она наклонила голову, как бы прислушиваясь к тому, что остальные не могли слышать.

Кунохара осушил стакан и встал. – Историй. Всяких приключений, квестов. И других вещей, тоже. Детей и детства. Смерти. Воскрешения.

– И лабиринтов, – сказал Пол, вспоминая. – Я подумал об Итаке. Много контрольных точек, порталов, всякого такого – центры лабиринтов или места, связанные со смертью. Но я всегда думал, что это своеобразное чувство юмора Братства.

– Быть может, частично, – сказал Кунохара. – Впрочем, может быть и другая причина. Всегда есть какой-то риск неудачи, и они часто используют места, которые народ избегает: там пользователи Грааля чувствуют себя в безопасности. Но я повидал достаточно много самых разных миров и думаю, что эта тема повторяется слишком часто, а это означает, что операционная система тяготеет к подобного рода вещам – все это, если хотите, признаки неожиданного порядка. – Он, казалось, увлекся и возбудился, на щеках появился лихорадочный румянец. – Я повстречал большинство из вас с мире Дома. Я знал его строителей, и большинство персонажей этого мира – их творения, но Госпожа Окон? Которая также показывалась тебе как твой личный ангел, Джонас? Я не верю, что все это было встроено в оригинальный мир. Нет, это появилось потом – было перенесено из более общей системной модели. А теперь взгляните на место, где вы нашли троянский портал – Храм Деметры. В доме, принадлежавшем матери невесты бога смерти, в центре лабиринта. Оба тропа, которых описал Джонас, в одном месте.

Пол подумал, что теперь и он слышит то, что привлекло внимание Мартины, – низкое ритмичное жужжание, едва различимое на фоне шума реки. Но, похоже, у Мартины на уме было еще кое-что. – Да, вы правы, – сказала она. – Вы знаете, что нас туда позвали, верно? Когда мы встретились в Доме, Флоримель сказала, что в Трое нет лабиринта, но вы знали больше, чем она.

Кунохара кивнул, внезапно став очень осторожным. – Я уже говорил, что Троя – одна из первых симуляций, построенных Братством. – Он нахмурился. – Но откуда вы знаете, что мы говорили? Вас там не было – вы были в плену.

– Верно. – Лицо Мартины стало жестким. – Всегда странно, когда люди знают то, что им не положено знать. Вот вы, например, знаете все о том, что мы делали в Трое. Пол, ты говорил мистеру Кунохаре о том, что мы были в Храме Деметры?

Открытая враждебность Мартины к их хозяину заставила Пола поежиться от неудобства, и он уже собирался сказать что-нибудь такое, что повернуло бы разговор в правильное русло, когда до него дошел смысл вопроса. – Нет... не во всех деталях. Я много опустил... я торопился рассказать ему о том, что произошло с Братством Грааля. – Он почувствовал себя так, как если бы его опять повлекло куда-то, как если его судьба опять оказалась в чьих-то руках. – Откуда ты знаешь?

Трудно было сказать точно, что означает выражение на лице Кунохары: даже в самые лучшие времена его лицо было непроницаемым. – Может ли быть иначе? Практически я сам послал вас туда!

Т-четыре-Б сел прямо и сжал кулаки. – Работаешь на пердунов Грааля? Продал нас, после всего?

– Быть может он сказал правду, – сказала Мартина, поднимая руку, чтобы успокоить Т-четыре-Б. – Но я спрашиваю себя. Быть может вы не сказали нам всей правды, мистер Кунохара? – Она мигнула и опять отвлеклась, на мгновение, но потом сочла за лучшее закончить мысль. – По вашим словам вы знали, куда мы идем. Я подозреваю, что у вас был информатор в Трое и в других местах – возможно даже один из нас, хотя мне очень неприятна эта мысль – и что связь между вами и этим информатором и есть та нить, следуя за которой я перенесла сюда всех нас с вершины горы.

Напряжение, возникшее между этими двумя, заставило, казалось всю комнату нагреться и уменьшиться. Но оно быстро исчезло. В то мгновение, когда Кунохара то ли собирался признать свою вину, то ли со злостью опровергнуть ее слова, Мартина откинула голову назад и слепо уставилась на арку потолка и серую пелену тумана, покрывшую все. Жужжание стало таким громким, что не замечать его стало невозможно.

– Над нами слишком много форм, – сказала она изумленным голосом. – Много...

Что-то с силой ударило в самый верхний изгиб пузыря, темное пятно, вокруг которого завихрился туман. Мелькнули суставчатые ноги, скребущие прозрачную поверхность, как если пытались прокопаться сквозь нее. Потом, с громким шумом, на крышу обрушились новые темные пятна, сначала немного, потом все больше и больше, одно за другим. Пол попытался вскочить на ноги, но света почти не было: извивающиеся тела облепили весь пузырь, и каждую секунду приземлялись новые. Кунохара ударил в ладоши, в пузыре стало светлее, и они увидели, как что-то вдавилось в крышу.

Судя по форме тела, длинному бронированному брюшку и по бешено молотящим крыльям над блестящей грудкой, это были осы – но какие-то неправильные. Как и у мутировавших мокриц, каждая из них имела столько ног, сколько хотела и там, где хотела. Сгрудившись все увеличившейся толпой на пузыре, он прижали к поверхности свои получеловеческие, искаженные и вытянутые лица, которые пугали даже больше, чем их попытки прорваться через барьер.

Т-четыре-Б вскочил, пытаясь найти, куда сбежать, но осы покрыли каждый сантиметр прозрачных стен, туманное небо сменилось на переплетение бронированных конечностей и сочащихся слюной жвал.