Тед Уильямс - Море серебрянного света

– Я собираюсь выпить немного колы, – сказал он. – Кто-нибудь хочет чего-нибудь?

Кейлин Соренсен устало покачала головой, но Рэмси не мог не заменить тень подозрения, промелькнувшую по лицу ее мужа. – О, ради бога, Соренсен, если бы я собирался сбежать, предать вас или еще что-нибудь в таком же духе, мне было бы намного легче немного подождать и сделать это, вернувшись в свой мотель.

На лице Соренсена появилось виноватое выражение. – О, я не имел в виду... я просто... сегодня был тяжелый день.

Рэмси изобразил на лице улыбку. – Точно. Я вернусь через секунду.

Он поймал себя на том, что раз за разом бьет кредитной карточкой по считывателю автомата по продаже воды.

Быть может паранойя Соренсена лучше того, что творится у меня в голове , сказал он самому себе. Это был самый настоящий бригадный генерал, и он похитил нас из ресторана. Что бы это ни было, это факт, а не чей-то лихорадочный бред . Он нашел несколько монет, и какое-то время раздумывал, не надо ли стереть с них отпечатки пальцев, прежде чем кинуть в щель автомата.

История Селларса, которой Соренсен и его семья то ли поверили, то ли нет, была откровенным бредом. Рэмси сомневался, но все-таки допускал, что синдром Тандагора мог быть намеренно создан какими-то злоумышленниками. Он даже начал подозревать, что существует связь между состоянием Орландо Гардинера и докладами его программы-агента, которые рассказывали об особой сети, в которой сознание Орландо попало в ловушку. Он даже хотел бы поверить в странный набор обстоятельств, в тайные заговоры могущественных людей. Но в это? Это же чистый бред сумасшедшего – заговор самых богатых на земле мужчин и женщин, задумавших стать богами. Мало того, что это совершенно невероятно само по себе, но, даже если это правда, было бы невозможно многие годы сохранять все в тайне, особенно если механизм каким-то образом опирается на уничтожение невинных детей. Весь этот безумный рассказ казался чем-то вроде мыльной оперы или непомерно раздутой сетевой драмы. Этого просто не могло быть. Точка.

Если бы он слушал такое в первый раз, уже через десять минут Катур Рэмси вежливо поблагодарил бы рассказчика и пошел домой, оставив других слушать это безумие. Но он уже прожил в этом странном виртуальном мире Орландо Гардинера несколько недель, и начал считать программу-агента в виде картонного жука надежным источником информации. Он разговаривал с женщиной, признавшейся, что провела какое-то время в психиатрической больнице. Она, прежде чем закрыть свой дом и исчезнуть, рассказала ему, что одна из самых успешных в мире компаний по развлечению детей является частью дьявольского эксперимента над теми же самыми детьми, и он спросил себя, не была ли она права. Он умел воспринимать новые идеи – разве он не повстречался с Селларсом в задней аллее ВР-игры? И разве там он, Артур Рэмси, респектабельный адвокат, не бегал, переодетый в варвара-мечника? Однако он должен признаться, что этот Селларс сказал ему кое-что такое об Орландо Гардинере и Саломее Фредерикс, что он сам, несмотря на полный контакт с обеими семьями, не сумел установить.

Он цедил колу и слепо глядел на проходящие машины.

Селларс просил его поверить в то, что делало самую худшую чепуху о масонах и розенкрейцерах образцом здравого смысла. И что увенчало всю эту дурацкую пирамиду? Утверждение майора Соренсена, что Селларс даже не человек.

На какое-то мгновение ему нестерпимо захотелось дойти до машины и рвануть на полной скорости домой. Рассказать Джалилу и Энрике Фредерикс, что он не нашел ничего, что могло бы объяснить кому их дочери, и вычеркнуть Ольгу Пирофски из списка телефонов. Поместить все это дело в категорию "кто знает, что за чертовщина там творится?" и вернуться к клиентам, и его жизни, более или менее налаженной.

Но он вспомнил лицо матери Орландо Гардинера, слезы, блестевшие в ее глазах, и голос, сказавший ему, что они всегда надеялись хотя бы проститься со своим сыном. Он слышал этот голос два часа назад, надтреснутый и хриплый, шептавший как сухая трава и оставивший в его системе сообщение с датой заупокойной службы по Орландо. Он обещал им сделать все, что в его силах. Он обещал.

Он поколебался еще несколько секунд, потом смял одноразовый стакан и бросил его щель мусороприемника за автоматом.

Селларс вдохнул что-то из мокрой тряпки. Он взглянул на вошедшего Рэмси и улыбнулся, его странное морщинистое лицо исказилось по горизонтали. – Соренсены вернутся через пару секунд, – сказал он. – Маленькой девочке приснился плохой сон.

– Она через многое прошла, – сказал Рэмси. – Слишком многое для ее возраста.

Селларс печально опустил голову. – Я надеялся, что ее роль в этом деле закончена. – Он опять вдохнул из тряпки. – Пожалуйста, простите меня. Мои легкие... они не работают так, как должны. Мне будет лучше, когда я возьму фильтры из своего увлажнителя. Мне нужно постоянно увлажнять дыхательные трубки. – Что-то на лице Рэмси опять вызвало его улыбку, на этот раз побольше, и Селларс разрешил своим морщинистым рукам упасть на колени. – А, я вижу, что вас что-то волнует. Мои легкие? Я сам? Попробую угадать – быть может майор Соренсен вам что-то сказал обо мне?

– Не слишком много. И это безусловно не самое худшее, что беспокоит меня. Но и это тоже, да. Он сказал... – Внезапно, хотя и абсурдно, ему показалось что он собирается нагрубить. Рэмси сглотнул и бросился вперед: – Он сказал, что вы не человек.

Селларс кивнул, сейчас он походил на древнего отшельника с какой-нибудь забытой горы. – Разве он не сказал вам, как меня называли на базе? "Человек с Марса." На самом деле меня называли так еще до того, как майор Соренсен родился. – Улыбка пересекла его лицо и исчезла. – Конечно это неправда – я никогда не был даже поблизости от Марса.

Колени Рэмси подогнулись. В поисках опоры он вытянул руку, нашел ручку кресла и с трудом уселся. – Вы говорите мне... что вы кто-то вроде пришельца? Из космоса? – Теперь, как если бы на глазах появились линзы, он увидел заново кожу Селларса, покрытую чем-то странным, что считал шрамами или морщинами – пестро-розовую шкуру неизвестного животного. Костлявый старик с безобразной головой и странными желтыми глазами был бы чудесной до абсурда иллюстрацией в детской книге, но совершенно невозможно было бы сказать, какую роль он там будет играть – добрую или злую. Когда дверь смежной комнаты хлопнула, открываясь, Рэмси испуганно вздрогнул.

– Кейлин приготовила насколько сэндвичей, – сказал Майкл Соренсен. – Рэмси, ты должен что-нибудь съесть – ты плохо выглядишь.

Его жена вошла вслед за ним, неся в руках поднос для пикника – слишком совершенная картинка из традиционной женской жизни прошлых столетий. Рэмси никак не мог успокоиться; внезапно все вокруг показалось зловещим и угрожающим.