Михаил Соловьев - Апокалипсис on line

пистолетов и шикарных девиц.

Утром в эйфории прощального ужина я вышагивал к машине, будто дефиле так и не

закончилось.

Аэропорт.

Регистрация.

Элитный багаж убыл по резиновой ленте в чрево аэровокзала, унося в себе

маленький секрет. Дело в том, что я решился-таки достать из-под обшивы «Крузака»

еще один добытый в Тибельти трофейный телефон, упакованный в чехол. Старый-то

футляр мне не вернули.

Профессор мотивировал это ненужностью и лишней возможностью «запала». Так что

решение было обдуманным — раз уж помимо общих направлений у меня есть свои

секреты, чего уж тогда скромничать.

«Комфортное общение с «Малышом» жизненно необходимо, — рассуждал я, — Кто знает,

какие детали придется нам обсудить?

До «Крузака» добрался с помощью Леонидыча, мотивируя необходимостью отсоединить

аккумуляторы на период операции. Тот, уже зная мою «крестьянскую»

хозяйственность, согласился, мол, хуже не будет, зато боевой товарищ пойдет

воевать без оглядки.

«Крузак» проводил меня в дорогу молча.

— Видишь, — шептал ему я, занимаясь «консервацией» и аккуратно поглядывая по

сторонам, — Оставляю тебя братец на чужбине, ты уж прости…

Первая минусовая клемма. Вторая. Чем-то напомнил мне этот односторонний диалог

вчерашнюю беседу с женой.

Когда вернулся после ужина в комнату, то на «Малыше» оказалось несколько

сообщений.

В первом моя вторая половинка вместе со старшей дочерью благодарили на

неожиданный подарок. Оказалось, какой-то парень по имени Юра принес им

дорогостоящие телефонные аппараты якобы от меня, причем угадал именно в то время,

когда они были вместе.

«Мама расстаралась, — злился я, — Гребанная система! Мало ей что и так может

следить, когда хочет, так теперь ей понадобился полный контроль над семьей? А

может и похуже что задумала? Ход-то скорее двойной, — успокаивал себя я, —

Понимает клешнястая, что с домом говорить буду, мол, вот тебе, милок, и

напоминание — не только тобой занимаемся, так что аккуратнее там… »

Решил позже просить «Малыша» прощупать новые аппараты на предмет закладки и

свалился вместе с женой в старые воспоминания.

Много лет мы так с ней не говорили. В молодые годы и оставаясь вдвоем, мы могли

беседовать перед сном часами. Нам не было скучно и темы наши не заканчивались.

«Запутался ты Мишка, — слушал я ее голос из «Малыша» лежащего рядом на подушке,

— Такого славного дня может теперь и не быть, — Стыдился я втайне ситуации с

Кариной. — Не сильно-то меня Джонович переустроил», — прислушивался я к себе.

«Авантюрист» и «супергерой» с остановившимся временем молчали и на прямой связи

между двумя сибирскими столицами бормотали и всхлипывали сейчас безумно родные

люди, которым предстояла неизвестность.

«Вторая клемма», — открутил я гайку. Последний источник питания моего верного

автомобиля беззвучно отключился и уловил я, как отпустил он меня в дорогу с

миром. Сильно напомнило мне это финал прощания с женой — то же молчание и

пустота после разъединения.

«Мосты сожжены, — противно-упрямо скрипнул изнутри «авантюрист», — Так что

хватит соплей Птахин», — потащил я из-под обшивы последний трофейный футляр.

Телефон вытряхивать не стал. Сначала время экономил, а потом и вовсе раздумал.

Вдруг пригодится.

Рукопожатие Юрия Леонидовича было крепким. Он обнял меня за шею и шепнул на

прощание: — Давай, зятек, всего хорошего тебе.

Виду я не подал, но прощаясь с Кариной, шепнул: — Он что знает?

— Да, — нежно прижалась ко мне та и выдохнула, — Просчитал нас папанька, а я и

не стала прятаться. Тем более что нас теперь трое.

Смятение, которое охватило меня после ее слов, было недолгим. Конечно, это был

мой первый опыт с внебрачным ребенком, но времени не оставалось, и я ответил

себе, мол, за все нужно платить.

«Зятек так зятек, — мстительно решил я, — Крепче беречь будете. Еще поглядим,

чем кутерьма эта закончится…»

Рубан обнял меня молча.

Мы с ним все оговорили. Моя часть денег, выуженных из кейса, уже двигалась по

направлению домой.

Часть вчерашней беседы я потратил на инструкции о приобретении продовольствия

минимум на полгода. Как успокоился после слез и «соплей», звякнул еще раз и

дополнил список: керосин, дрова, инструмент и много чего полезного для конца

света. Ситуация привычная: запасались мы с ней и к двадцать первому веку, а

потом один наш сибирский «пророк» локальный армагеддон для Байкала предсказывал.

— Бабок не жалей, — говорил я, — Когда все рухнет, они тебе не понадобятся, а не

выйдет так хоть без покупок поживешь. Опыт есть…

Соображения были простыми — сильно не нравилась мне загадка нашего программиста

о побочных эффектах таящихся во флэшке, да и после беседы с Джоновичем у меня

появились собственные соображения.

Серега, прощаясь, сунул мне непрозрачную коробочку.

— Дубликаты программы, — шепнул он, — Спрячь, как следует…

Вот и все.

Я сидел в комфортном кресле и щелкал по новеньким клавишам ноутбука,

напичканного играми и необходимой информацией.

За окном медленно тянулась серая полоса рулежки.

— Клац, клац, — выбивал я пальцами кириллицу на экране, а передо мною вставали

картинки пережитого кошмара, который сложно было предполагать, приобретая

аппарат у «сладкоголосого» Димы «Нокиа».

— Просим отключить сотовые телефоны и электронные приборы во время взлета-посадки,

— сообщила бортпроводница.

Началась обязательная «пантомима» с кислородными масками, а я подумал: «Интересно,

как веселит этот авиационный кислород и сильно ли отличается состояние эйфории

от изолирующего противогаза?»

Взлетели легко. Не было в «Боинге» ни натужного скрипения наших ТУ-шек, ни

легкого шепота обшивы. Все шло мягко: миг, и назад полетели верхушки деревьев.

Самолет кренился на крыло в развороте. В иллюминаторе пропала земля, уступая

место яркой голубизне с белыми прожилками перистых облаков.

Машина выровнялась, и начался набор высоты.

— Бы-ввы-ввы, — чуть вибрировал лайнер.

— Сссюшш, — элегантно работала вентиляция.

Заложило уши.

Расположившийся на соседнем кресле мужчина прошел в сторону туалетов.

Навалилась обычная для таких ситуаций полудрема и тут меня тронули за рукав.

Повернулся.

Сидящий около окна иностранец с азиатскими корнями по-товарищески улыбался и

просил знаками помочь ему снять пиджак.

Я любезно зацепил его за лацкан и потянул с плеча. Но пассажир повел себя

странно: он не стал снимать его до конца, а лишь оттянул другой рукой

коротенький рукав рубашки, и я увидел на его плече татуировку триады — «проход