Виктор Точинов - Рай Сатаны

Имя всплывало медленно и неохотно, словно пузырь болотного газа, протискивающийся через вязкий ил. Но все же всплыло.

– Да, Зиг… – повторил Хасан.

А может, это Заг, но какая разница… Внезапно Хасан понял одну вещь – вертолет с психами стоит на земле, двигатель не работает, иначе он не слышал бы ни Зага (Зига?), ни заунывного певца, ни веселящихся в кабине. Шлемофона на Хасане не было, шлемофон куда-то подевался…

Он обрадовался сделанному выводу. Не столько тому, что никуда не летит в компании психов (хотя полет воздушного дурдома едва ли завершится мягкой посадкой), – сколько тому, что удалось наконец выстроить хотя бы такую короткую логическую цепочку, нащупать хоть какую-то причинно-следственную связь.

Мозг включался. С трудом, но включался.

– Где мы, Заг? – спросил Хасан.

Гигант выглядел наименее пострадавшим в творящемся вокруг повальном сумасшествии. Но видимость оказалась обманчивой. Мозг генавра тоже пошел вразнос, только проявилось это иначе. Генавр наморщил лоб. И завис. Секунды капали и утекали в вечность, а под наморщенным лбом все продолжались и продолжались загадочные мыслительные процессы, не воплощаясь ни в каком внешнем проявлении…

Потом морщины разгладились.

– Мы на Таймыре! – объявил Зиг (или Заг).

И облегченно вздохнул: задача решена, результат верный.

«И-ди-от», – хотел сказать ему Хасан, не в обиду, а просто констатируя факт. Но не сказал, потому что идиотский ответ дал ему толчок. Или точку опоры. Или что-то еще третье, не важно… Будто песчинка упала в перенасыщенный соляной раствор и немедленно начался процесс кристаллизации.

Да, они на Таймыре. Да, вылетели на вертолете в поисках людей, сбивших «Стрелу Пророка». Да, нашли их, поднебесники не успели далеко укатить на своем вездеходе от брошенной в предгорьях пусковой установки, – и были все уничтожены комбинированной атакой с воздуха и земли. Потом под раздачу угодил и второй вездеход, захваченный байкерами, Хасан не хотел оставлять позади никого, способного выстрелить в спину… Вообще никого живого.

Потом был полет за ледник… И автопилот, запрограммированный на включение реверса в том случае, если действия пилота станут неадекватными. Винтокрылые машины, способные в точности проделать обратный путь и самостоятельно приземлиться в точке вылета, называют «умными». Но это не так, ума у автоматики нет, и сойти не с чего. К счастью.

Лишь одно Хасан не смог восстановить: что происходило во время последнего недолгого полета. Что-то он увидел… Что-то неимоверно важное, требующее немедленных и решительных действий… Он бы вспомнил, увиденное уже всплывало в памяти, просто мозг отпихивался и отбрыкивался от него, как мог, не желая вновь ломать целостную картину мира, с трудом выстраиваемую… Он бы вспомнил, но не успел.

Дверь десантного отсека откатилась в сторону. И их начали убивать.

Тарантул спустился с лестницы в расчетное время, секунда в секунду.

Среди палаток не видно ни души. И не утренний холод был тому причиной – фаджр, обязательная рассветная молитва.

По лагерю Тарантул бежал быстро, но бесшумно. Дышал ртом и старался делать это неравномерно: долгая пауза, затем несколько быстрых, но неглубоких вдохов-выдохов… Нехитрая методика принесла результат – лицо раскраснелось, дыхание сбилось. Наверное, того же эффекта можно было добиться приемом какого-нибудь препарата, но Тарантул не любил без крайней нужды пичкать организм химией.

В нужную палатку он буквально ворвался – не спрашивая разрешения, вообще никак не оповещая о своем намерении.

Ворвался – и немедленно оказался под прицелом огромного «дыродела». Точнее, он был под прицелом, еще когда подбегал, владелец оружия мог при нужде стрелять по невидимым мишеням, на звук, – и не промахиваться.

Без приглашения сюда не входили. Никто и никогда. Потому что за перегородкой находился рабочий кабинет Эфенди.

Даже ворвавшись всего лишь в тамбур, игравший роль приемной, Тарантул рисковал сразу же получить пулю. Вполне возможно, и получил бы, если бы в роли здешнего цербера выступал человек.

Но целился в Тарантула генавр. Скорость реакции этого существа, многократно увеличенная генными изменениями, позволяла давать противникам изрядную фору, ничем ни рискуя.

«Дыродел» опустился мгновенно. Генавр за непредставимо малый промежуток времени оценил обстановку, вычислил степень опасности, принял решение. Обольщаться не стоило. Поступок Тарантула был вопиющим нарушением всех формальных и неформальных запретов. Просто генавр счел, что сможет ликвидировать нарушение, не применяя оружия.

Но немедленно к ликвидации не приступил, иначе Тарантул находился бы уже в свободном полете… Мозг генавра явно решал сейчас более сложную задачу: в чем причины странного поведения гостя – и не кроются ли среди означенных причин потенциальные угрозы?

И здесь таился шанс… С такими задачами генавры справлялись значительно хуже.

– Там… – воскликнул Тарантул, – там… мон дье… там…

Он задыхался. Ему не хватало воздуха и слов. Он бурно жестикулировал обеими руками, и порой сжатое в правой оружие на доли секунды оказывалось направленным на генавра.

Зог не реагировал на эту направляемую на него пластмассовую игрушку, имитирующую пистолет, – сей объект давно (для генавра – давно, для остальных секунду-другую назад) опознан, идентифицирован и признан абсолютно безопасным.

Но и этим обольщаться не стоило. Даже выстрелом из боевого оружия генавра-охранника взять на расстоянии в два с половиной метра трудно: увернется от пули, рефлекторно отреагировав на вспышку выстрела. Без участия мозга – примерно так же, как нормальный человек отдергивает руку от горячего чайника. Только гораздо быстрее.

– Там… там… – задыхался Тарантул, приплясывая на месте и тыча рукой в полог. – Там…

– Профессор… – произнес Зог низким и словно со дна глубокой бочки раздающимся голосом.

И шагнул к выходу из палатки! В одной руке «дыродел», в другой поблескивает металлом здоровенный чемодан, настоящий носимый сейф…

Когда расстояние сократилось на два шага (что соответствовало трем шагам обычного человека), пластмассовый игрушечный пистолетик издал негромкий чпокающий звук, словно кто-то раздавил пальцами шарик баблпака.

На таком расстоянии не могла спасти даже феноменальная реакция генавра. Да и вспышки не было, работал пистолетик на сжатом воздухе.

Гигант не закончил очередной шаг. Нога, обутая в ботинок черт знает какого, но огромного размера, повисла в воздухе.

Одной порции курарина-би хватает, чтобы надежно парализовать все мышцы, но Тарантул быстро нажал на спуск еще дважды. Не хотел рисковать, кто знает, какие резервы сопротивляемости заложены в мутировавший организм, электрошок и нервнопаралитические газы на генавров почти не действуют, даже в смертельных для людей дозах…