Виктор Точинов - Рай Сатаны

Серия из пяти выстрелов накрыла Дом прямыми попаданиями. 105-миллиметровые снаряды прошивали флуорокарбон, как бумагу, взрывались внутри. Взрывная волна сметала хрупкие перегородки, осколки убивали людей. Каркас был поврежден, здание вздрогнуло, покосилось, но устояло. Свет горел, музыка продолжала греметь, но крики людей звучали теперь совсем в другой тональности.

В обстреле наступила пауза. Короткая, на четырнадцать секунд, не больше и не меньше. Именно столько времени отводят нормативы на то, чтобы вставить новую кассету со снарядами в индукционное орудие.

Новая серия, шесть снарядов. И все легли точно в цель. Свет мигнул, снова вспыхнул, затем погас окончательно. Музыка смолкла. Вопли стали слышней.

Сопротивление никто не оказывал. У Гора имелись причины не выставлять в эту ночь дозоры по периметру лагеря. На большом празднике гуляли все.

Но даже будь дозорные на своих постах, трезвые как стеклышко, – ничего бы не сделали. Даже не сообразили бы, откуда летят снаряды. Индукционка стреляет практически бесшумно, и казалось, что летящие в Стеклянный Дом посланцы смерти материализуются из ничего, из пустоты, из ночной темноты…

Левая часть здания сложилась, будто карточный домик, завалилась внутрь – медленно, неторопливо. Хрустко ломался флуорокарбон, скрежетал сминаемый каркас, оборванные кабели трещали и искрили. Правая сторона еще держалась, скособоченная, готовая рухнуть, – перенапряженные стальные тросы растяжек издавали низкий гудящий звук, словно огромные басовые струны. Где-то в глубине Дома разгорался пожар.

Лишь после третьей серии снарядов байкеры начали выскакивать наружу. Разбегались в панике, не понимая, что можно и нужно сделать. Кто-то просто бежал, куда глаза глядят, другие, сохранившие чуть больше самообладания или чуть более трезвые, устремились к тундробайкам, – главное унести ноги из-под обстрела, а уж потом можно задуматься, кто стрелял и зачем…

В этот момент на вершине ближнего холма показались нападавшие. Громадная машина, атомный тягач, «паровоз» разграбленного поезда… Победители и не вспоминали о нем, уверенные, что уцелевшие поднебесники драпают без оглядки, спешат добраться до своего судна.

Они не драпали. Они спокойно уничтожали Ад и его обитателей. Неторопливо, без суеты, но и не теряя ни одной лишней секунды.

Луч огромного прожектора скользнул по тундре, выхватывая из темноты мечущиеся фигуры, ослепляя бегущих. Индукционка больше не стреляла. Башенка, где она была установлена, опустилась, втянулась в корпус машины. И тут же заработали «ревуны».

Президент Гор сразу сообразил, что происходит. Ожидал чего-либо подобного, хоть и не так скоро. И действовал быстро, но продуманно.

Вторая порция смертельных подарков не успела еще устремиться к Дому, а Гор уже оказался в соседнем помещении. Там хранилось главное его сокровище, его «харлей».

Байк стоял полностью заправленный, багажные сумки набиты так, что едва застегнулись. Гор, собираясь на Большую землю, не хотел бросать старого проверенного друга. Если бы пришлось выбирать, он, наверное, оставил бы здесь клубную казну, но не мотоцикл.

Выбирать не пришлось, деньги и побрякушки лежали, упакованные в багаж. Не то чтобы очень много, но все же христорадничать не придется.

Двигатель завелся с четверти оборота. «Харлей» с ревом рванулся с места.

Снаряды снова загрохотали, где-то совсем рядом, Гор понимал: вывести байк из гибнущего здания он не успеет. И все же сердце болезненно сжалось, когда мотоцикл вломился в полупрозрачную стену… Президенту казалось, что острые осколки флуорокарбона полоснули не по хромировке, а по его коже.

Свет погас. В коридоре фара высветила женщину с перекошенным от ужаса лицом. Гор не сбавил ход, наборот, прибавил газу, готовый сбить дуру, размазать по полу. Дура отскочила, прижалась к перегородке, байк пронесся мимо, врезался во внешнюю стену. Она была вчетверо толще внутренних, но три центнера металла и полтора центнера плоти набрали неплохую инерцию…

Байк с легкостью протаранил лишние слои пленки и выскочил наружу. Как раз под луч включившегося прожектора и под очереди «ревунов» – тягач надвигался на Дом именно с этой стороны.

Гор, ослепленный мощным световым потоком, не сумел разглядеть нападавших. Но отреагировал мгновенно. «Харлей» вошел в резкий вираж, развернулся, вспахивая мох и наклонившись чуть ли не параллельно земле. Вылетел из круга света, помчался в сторону.

Через пару секунд Гора и его врагов уже разделяло то, что осталось от Стеклянного Дома. Он прибавил газу.

Странное дело – вокруг рушилось и гибло все, чему он посвятил последние годы, – а Гор был счастлив. От бешеной езды через ночь, от рева двигателя, от позабытого ощущения скорости и свободы.

Казалось, все вернулось на сорок лет назад. Нет лишних килограммов, нет одышки и болезненного хруста в коленях. Он снова молод, впереди пустое и ровное ночное шоссе, ветер треплет неприкрытые шлемом волосы, а сзади плотно прижалась очередная мочалка – так, что твердые ее груди прекрасно ощущаются сквозь кожу косухи. Гор почувствовал, как пальцы девушки коснулись его затылка, – да, киска, да! – а шоссе тянулось в бесконечность, шоссе манило, шоссе звало…

Пуля «ревуна» ударила в назатыльник шлема и полетела дальше, превратив голову президента в мешанину из мозгового вещества, нашпигованного осколками кости и пластмассы. Умер Гор мгновенно.

Вот так всегда бывает в жизни – стоит расслабиться в объятиях любимой жены, молодой и красивой, и тут же из динамиков звучит сигнал общего сбора.

– Ну, что там у них? – капризно поинтересовалась молодая и красивая. – Из озера вынырнула какая-нибудь жабоящерица и надо срочно заснять, как господин аль-Луаньян ее героически застрелит?

– По-моему, все прозаичнее, – ответил я, одеваясь. – Прибывает «Стрела», предстоит швартовка и разгрузка.

– Никуда не пойду, – постановила Лайза. – И швартовка, и разгрузка у меня уже засняты, со всех ракурсов… И ты оставайся. Пускай поработают те дармоеды, что отлеживали бока в Салехарде, пока мы тут в поте лица трудились грузчиками.

Предложение заманчивое… Тем более заманчивое, что изрекла его женушка, откинув покрывало. Не всякий грузчик может похвалиться такими внешними данными…

Но я устоял. По моим расчетам, суматоха, неизбежная после прибытия дирижабля, – самое подходящее время, чтобы Маска наведался к своему тайнику. Ретранслятор до сих пор не включен, и других каналов связи у моего замаскированного приятеля нет. Если повезет, познакомимся поближе. Невидимый маркер – штука хорошая, но абсолютно бесполезная, если хозяин тайника сменит одежду и обувь. Лучше подстраховаться и понаблюдать за входом в расщелину.