Макс Барри - Человек-машина

Доктор Анжелика вернулась домой в 18.18. Каждый мускул моего тела обратился в стекло. Кишечник был в панике, а нервы заводились с полуоборота. Я чуть было не передавил вездесущих собачек столько раз, что уже хотел проделать это намеренно.

Они учуяли приближение доктора Анжелики раньше меня, подняли неистовый лай, бросились к двери и стали ее скрести. Я на секунду испугался, что пришел Карл, но тут доктор Анжелика опустилась на колени и собрала в охапку столько, сколько смогла, и засмеялась, покуда они извивались и лизали ее лицо. Это было своего рода позорищем. Я хочу сказать, что понимаю, сколь радостно встретиться, но должно же быть чувство собственного достоинства. Незачем переворачиваться на спину и показывать гениталии. Не понимаю, как можно радоваться рабской преданности. С религией у меня та же история.

Доктор Анжелика поставила сумку на пол. Это был редкий случай, когда правила социального поведения очевидны: я должен был выделить Анжелике минуту на собак и только потом спросить, есть ли в сумке болеутоляющие. Я молча стоял в конце коридора и ничего не извлекал из того факта, что все мои члены тела рыдали. Наконец она подняла глаза:

— Лекарства?

Мои зубы клацали.

— Да, пожалуйста.

— Вам следовало сокращать прием. — Доктор Анжелика вытянула прозрачную жидкость из пузырька. — Незачем принимать так много. Кто вас лечит в компании?

— Я.

Я улыбнулся своему отражению в зеркале ванной комнаты. Я был само предвкушение. Мы с телом взбирались в кабинке на пик американской горки.

— Так не годится. Эти средства вызывают привыкание.

— Привыкание. То есть низкий уровень допамина в мозгу? Это поправимо.

— В смысле?

— Я могу починить свой мозг… — Я осекся, увидев, что доктор Анжелика уже вроде и не собирается делать мне укол. — А вы…

Она подошла к двери в ванную, прикрыла ее и остановилась. Мой мозг стал подсказывать способы завладеть шприцем и не сломать его.

— Вы не закончили. Вы хотите заменить протезами и другие органы.

Я ответил не сразу:

— Мне не нравится слово «протез». Оно подразумевает слабое подобие. Я — улучшаю. Вам известно, что мне достаточно подумать о пункте назначения и ноги сами доставят меня туда?

Я высказал это, исходя из того, что, будучи хирургом, доктор Анжелика была и человеком науки. Я не рассчитывал на всеобщие восторги по поводу целиком искусственного тела. Но ноги с навигатором — налетай.

— Прошлой ночью вы проснулись с криком, потому что не могли спать без протезов. Это не улучшение. Вам становится хуже.

Мои ноги шагнули вперед. Глаза доктора Анжелики расширились. Мои тоже, так как я ничего подобного не хотел. Я всего лишь раздумывал, как бы взять шприц.

— Моя биологическая часть адаптируется с трудом, — согласился я. — Это не довод против технологии.

Рука доктора Анжелики шевельнулась. «Господи, она же погубит шприц», — подумал я.

— Подождите! Я ценю вашу заботу. Но это мое тело. Я сам принимаю решения.

— До вас мне дела нет. Можете разрезать себя на кусочки, мне все равно. Я беспокоюсь за Лолу.

— Полно вам, с Лолой все в порядке. Она в безопасности.

— Разве?

— Да! — Я начинал паниковать. Шприц был совсем близко. — Какие вам еще нужны слова?

— Я хочу, чтобы вы признали: Лола совершенна, как она есть.

Я медлил с ответом. Может ли кто-то быть совершенным? В большинстве отношений это невозможно. Нельзя быть совершенным какое-то время. Вы либо совершенны, либо нет. И я не считаю, что биология работает совершенно. Она обеспечивает эффективную аппроксимацию. Вакуум совершенен. Число пи совершенно. Жизнь — нет.

Но я понимал, что все это будет очень трудно объяснить Анжелике, которая в любом случае спрашивала не о том, совершенна ли в моих глазах Лола в совершенном смысле этого слова, но лишь о том, считаю ли я совершенной, то есть достаточно хорошей, ее биологическую природу. И в этом случае ответ был ясен.

— Лола совершенна, как она есть.

— Вы колебались.

— Что?

— О чем тут думать? Вы либо хотите ее порезать, либо нет.

— Нет. Подождите. Мне пришлось расшифровать ваше определение совершенства.

Медицина. Ее называют наукой, но она больше напоминает декоративно-прикладное искусство с латинскими терминами.

— Я не собираюсь резать Лолу, — добавил я.

— Я вам не верю.

— Вы даже не понимаете, чем я занимаюсь. Дело не в том, чтобы резать. Этот процесс — печальная необходимость для улучшения функций.

— Лола знает, что вы собираетесь улучшить ее функции?

— Я не собираюсь улучшать Лолу!

— Чушь собачья.

Анжелика подняла шприц. На этот раз я был уверен, что ему конец. Ноги дернулись вперед.

— Богом клянусь…

— Вы лжете, я вижу!

— Да нет же!

Ноги шагнули вновь, на сей раз далеко. Доктор Анжелика прижалась к двери. Ноги собирались ударить ее. Так, чтобы пробить ею дверь.

— Стойте! — заорал я. — Ни с места! Все хорошо! Обещаю, все будет нормально, я клянусь, клянусь!

Ноги не двигались. Я закрыл глаза. Думать о хорошем. Я расслабляюсь здесь, в ванной, в полном одиночестве. Я никуда не хочу идти. Я не хочу двигаться, совсем не хочу.

Доктор Анжелика втянула воздух. Потеря контроля над ногами меня подставила. Я не знал, как преподнести это в положительном ракурсе. Но когда я открыл глаза, ее лицо смягчилось.

— Ладно, — сказала она. — По крайней мере, от души. — Она поглядела на шприц и присела на унитаз. — Помойтесь, когда закончите. От вас пахнет.

Она открыла дверь и вышла.

Мне понадобилось время, чтобы сообразить. Доктор Анжелика решила, что я говорил с ней.

— О вас расспрашивают всех подряд, — сообщила доктор Анжелика. Она потянулась через стол и подцепила картофелину. — В больнице.

Лола застыла, не успев донести до рта вилку с латук-салатом.

— Кто?

— «Лучшее будущее», — ответила доктор Анжелика. — Шныряют повсюду и требуют сообщать о любых контактах.

Я не слушал. Я беседовал с моими ногами. «Ау, — говорил я. — Слышите меня?»

— Что ты им сказала?

— Ничего.

Лола взглянула на меня. Вспомнив, что вроде бы должен есть, я ткнул вилкой в морковь.

— Что нам делать?

— Я уже объясняла. — Доктор Анжелика нагнулась и подхватила скулившую в ногах собачку. Блестящие глазки впились в меня через стол. — Идите к федералам. Скажите, что компания проводит незаконные медицинские опыты. Тогда о «Лучшем будущем» можно будет забыть, гарантирую.

«Дайте знак. Пошевелитесь. Или еще что-нибудь сделайте».

Доктор Анжелика почесывала собачку за ушами.

— Его ждут неприятности, но они неизбежны. Он убил человека. Смысл в том, что вы избавитесь от компании. А она опасна. Вы не представляете, на что они способны. Привлеките власти, пока улики не уничтожены. Пока федералам еще есть что конфисковать. — Она стегнула меня взглядом.