Тед Уильямс - Море серебряного света

— Ты так говоришь, чтобы я бы почувствовала себя лучше?

— Нет! Но очень много из того, что говорит Селларс — правда. Я тебе точно говорю — как они схватили меня, что говорил и делал генерал, это все воняет. Там не было ничего по закону — чистое похищение. Рон и Рэмси спасли мне жизнь — и только потому, что были там.

— И?

— И что будет, если эти люди опять придут за мной? Не заботясь ни о каких военных законах, быть может ночью — по видом грабителей. Неужели ты думаешь, что они первым делом не проверят дом матери моей жены? И, если меня там не будет, неужели они не решат, что ты и Кристабель великолепно подойдут на роль заложников? Это не бойскауты. И что твоя мама сможет сделать с ними? Напустить на них кошку? Или позвонить в чертов отряд самообороны, который она всегда насылает на детей со скейтбордами?

— Майк, успокойся. Это совсем не смешно.

— Да, совсем не смешно. Это ужасно, Кей. По меньшей мере пока вы обе здесь, я могу защитить вас. Мы можем ехать, все время, и Селларс постоянно делает так, что мы остаемся в тени. А если ты останешься в каком-то одном месте, даже не таком очевидном, как дом твоей матери, нам останется только надеяться, что они не найдут тебя.

— Ты говоришь так, как будто веришь в этот… заговор. Во все безумные рассказы Селларса.

— А ты? Попробуй объяснить Селларса. Или Якобиана с его маленькой комнатой в отеле и головорезами-телохранителями.

Кристабель слишком долго стояла в одном месте и точно знала, что заплачет, если не поставит стакан хоть куда-нибудь. Она поставила его на край умывальника и стала выискивать плоское место.

— Я не могу объяснить этого, Майк, и даже не буду пытаться. Я просто хочу, чтобы мой ребенок был как можно дальше от этого… безумия.

— Я тоже этого хочу, и как можно быстрее. Но я вижу только один путь…

Стакан пошатнулся и начал падать. Кристабель схватила его, но он выскользнул из пальцев и ударился о пол со таким звуком, как будто взорвался в сети. Мгновением позже в ванне зажегся свет, и в дверях возник отец, такой большой и злой, что Кристабель невольно отшатнулась, оступилась и начала падать. Отец прыгнул вперед и так сильно схватил ее за руку, что она взвизгнула, но не упала.

— Боже мой, что ты здесь делаешь? А! Господи Иисусе, здесь повсюду стекло!

— Майк, что происходит?

— Кристабель только что разбила стакан. И мне в ногу воткнулся кусок стекла величиной с нож. Господи Иисусе!

— Дорогая, что случилось? — Мамочка подняла ее и перенесла в комнату, в которой спорили родители. — Тебе приснилось что-то плохое?

— Я сейчас соберу все стекло, — сказал папа из ванны. — И ампутирую себе ступню, чтобы спасти ногу. Не имеет значения. — Он говорил злым голосом, но Кристабель немного успокоилась — это не та развод-злость, которую она слышала только что.

— Я… мне захотелось пить, И потом я услышала… — Она заколебалась, возможно лучше не говорить, но потом решила, что если рассказать мамочке правду, быть может все будет хорошо. — Я слышала, как вы спорили, и испугалась.

— О, дорогая, конечно. — Мама крепко обхватила ее и поцеловала в макушку. — Конечно. Но ты не должна бояться. Папа и я спорили, пытаясь решить, что надо делать. Обычные взрослые споры.

— Которые приводят к разводу.

— А, вот что тебя пугает? О, моя сладкая, не воспринимай это всерьез. Это просто спор. — Но голос мамы прозвучал странно и хрипло, и она не сказала: «Папочка и я никогда не разведемся.» Кристабель уткнулась головой в нее, отчаянно желая никогда больше не хотеть пить.

Они все еще говорили в другой комнате, хотя намного тише. Кристабель лежала в своей кровати, стоявшей напротив кровати мальчика Чо-Чо, который зарылся в одеяла, как какая-нибудь египетская мумия. Кристабель старалась дышать медленно, как ее учила мама, но никак не могла перестать думать о том, что только что произошло и ее вздохи больше походили на всхлипы.

— Заткнись, mu'chita , — внезапно сказал Чо-Чо приглушенным голосом — у него на лице лежала подушка. — Люди пытаются уснуть.

Она не обратила на него внимания. «Что он может знать? У него нет ни мамочки ни папочки, которые постоянно спорят и хотят развестись. Не его вина, что все такие злые, как и она». Хотя ей было очень больно, она слегка приободрилась.

— Чегой-то там разбилось, — сказал Чо-Чо и скатился с кровати, взяв с собой все свои одеяла, так что матрас, покрытый простыней, внезапно стал голым и белым, как мороженное-сэндвич со срезанной верхушкой. — Невозможно спать. Мierda [44] Дерьмо ( исп. ). . — Он сбросил с себя все одеяла, остался в трусах и майке, и отправился в ванну.

— Куда ты идешь? Не ходи туда.

Он даже не посмотрел на нее и не закрыл дверь. Кристабель зарылась под одеяло, когда он начал писать. Потом из туалета послышался шум воды, и какое-то время было тихо. Когда она высунула голову из-под одеяла, он сидел на кровати и глядел на нее большими темными глазами.

— Эй, да ты боисся, что какое-нибудь чудовище тебя съест? Трусиха!

Кристабель уже встречалась настоящим чудовищем, улыбающимся человеком в комнате отеля, с глазами-гвоздями. Нечего и отвечать этому глупому мальчишке.

— Просто спи, — сказал он, немного помолчав. — Не о чем беспокоиться.

Это была чудовишная ложь, и она не смогла удержаться.

— Ты ничего не знаешь!

— Я знаю, что ничего не случаается с маленькими ricas [45] Богатеями ( исп. ). , вроде тебя. — Он глядел на нее, глупо усмехаясь, но счастливым не выглядел. — И чо может случиться? Хочешь, я скажу тебе, чо будет со мной? Когда все кончится, ты опять поедешь в свой папамама дом, а маленький Чо-Чо отправится в лагерь. Секи, твой папуля приятный мужик. Los otros [46] Другие ( исп. ). мужики могли бы просто пристрелить меня.

— Что за лагерь? — Это звучало не слишком плохо. Офелия, подруга Кристабель, была в лагере «Синяя птица», они там рисовали, ели сэндвичи и конфеты-маршмеллоу.

Чо-Чо махнул рукой.

— Кросс Сити, они сунули туда моего tio [47] Дядю ( исп. ). . Заставили копать, носить и все такое. А хлеб с маленькими bichos [48] Насекомые ( исп. ). внутри.

Кристабель закрыла рот ладошкой.

— Ты сказал плохое слово.

— Что? — Он на секунду задумался, потом улыбнулся, показав отсутствующие зубы.

— Бичос? Это значит жуки. — Он опять улыбнулся. — А ты подумала, что я сказал «блядос», а?

Она выдохнула.

— Ты только что так сказал!

Мальчишка скользнул в кровать и уставился в потолок. Из-под подушки торчал только его нос.

— Скажу тебе, вот, и не гляди на меня. Как только выпадут карты, Чо-Чо сделает ноги.

— Ты… ты собираешься сбежать? Мистер Селларс, ты ему нужен! — Она не могла понять, это казалось чем-то злым, о чем им рассказывали в церкви, но не в воскресной школе, а в большой комнате с лавками и стеклянными окнами, на которых был изображен Христос. Сбежать от бедного старика?