Тед Уильямс - Море серебряного света

Смотри, вот они во всем своем величии, познай страх!

Поднявший Голову!

Ужасный!

Отвернувший Лицо!

Он из Гроба!

Она, которая причесывается!

Кобра, говорящая из Пламени!»

— … Конечно, он никогда не расскажет нам, как это работает. — Голос Уэллса слышался издалека, едва различимый на фоне песни жреца. Жуткая боль терзала суставы Пол, угрожая оторвать руки и ноги. — Что же это за маленькая шутка? Механизм Продолжения Реальности. Понял? МПР, что-то вроде сна. Но черт побери, ты должен согласиться, что он работает. Чувствуешь?

Пол безуспешно пытался вздохнуть. Черный жар полз через него, горячий и жирный, как маковая паста, темный, как пещеры в заклинании жреца, пещеры, которые он почти видел, невероятно глубокие, полные ждущих глаз…

— А теперь, Джонас, пришло время рассказать все, что ты знаешь о нашем друге Жонглере. — Желтое лицо бога вернулось, плавая в водовороте теней. — Расскажи мне, что там произошло…

«Дай мне силу его языка, и я сделаю из него бич, которым накажу врагов богов! —

сказал жрец, в его жужжании появилась триумфальная нота.—

Дай мне силу его языка, я сделаю из него бич,

и он больше не спрячет ни одной тайны!

Сделай меня властелином его молчания!

Сделай меня жрецом его упрямого сердца!

Говори!

Говори!

Говори!

Боги приказывают тебе…!»

— Я… я не… — Голос жреца гремел в ушах, ужасающий гром, который не давал думать. Из прошлого налетели картины, куски жизни в башне, печальные темные глаза Авы, запахи оранжереи. Его собственные слова зазвучали одновременно внутри и снаружи головы. — Я… я… — Он увидел сам себя, увидел все и время распахнулось, как будто с плоти сорвали кожу, обнажив прошлое — болезненно, пронзительно болезненно, но воспоминания стали подниматься на поверхность.

Темнота исчезла, упав во что-то более глубокое. Он услышал свой собственный голос, говорящий как будто издали.

— Я… сирота.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/МУЗЫКА: Группа «Дикие Животные» вновь воссоединяется?

(изображение: брат и сестра Бенчлоу входят в больницу для предоперационного обследования)

ГОЛОС: Продолжается то, что, как признают даже самые преданные фанаты, стало самой экзотической сагой последнего времени. Сиамские близнецы Саския и Мартинус Бенчлоу, основавшие группу «Моя Семья и Другие Дикие Животные» и хирургически разделившиеся несколько месяцев назад для того, чтобы делать музыкальную карьеру по отдельности, продумывают возможность соединения.

С. БЕНЧЛОУ: «После того, как мы разделились, мы проводили все время в спорах. В результате мой новый продюсер сказал: — Что это с вами двумя, вы как будто соединились бедрами. — И, знаете, это заставило нас задуматься…»

М. БЕНЧЛОУ: «Вся эта идея разделения оказалась очень странной. Я никогда не думал, что мне будет так одиноко идти в туалет.»

Он повторил свои слова, схваченный какой-то непостижимой силой. Темнота растаяла, но — так странно! — он как бы стоял рядом с самим собой и слушал собственный голос.

— Я сирота.

— Извини, но ты должен узнать об этом, парень, — сказал Найлз по-настоящему взволнованным голосом, хотя его лицо на экране оставалось таким же непроницаемо-спокойным, как всегда. — По какой-то причине больница не в состоянии с тобой связаться, и они позвонили мне. Думаю, что ты можешь назвать меня запасным каналом связи, или что-то в этом роде.

— Я… я сирота, — в третий раз сказал Пол.

— Да, такое сбивает с ног, верно? — доброжелательно сказал Найлз. — Но, в конце концов, тебя трудно назвать ребенком, а? Но мне действительно очень жаль, Пол. Она прожила хорошую жизнь, не так ли? Сколько ей было?

— Семьдесят два. — Он сообразил, что живет в Америке уже полгода. — Семьдесят три. Совсем не старая. Я думал… я думал, что она проживет еще несколько лет. — «Я думал, что успею вернуться обратно и увидеть ее. Как я мог дать ей умереть одной?»

— И все-таки она себя не слишком хорошо чувствовала? Лучше всего так, а?

На мгновение Пол возненавидел симпатичное лицо своего друга и его сочувствие. «Лучше всего? Да, для члена семьи, в которой стреляют старых собак и лошадей, это кажется естественным». Мгновением позже вспышка ярости прошла.

— Да, наверно, — с трудом сказал он. — Я должен позвонить и заняться подготовкой…

— Уже сделано, парень. Она все предусмотрела. Хочешь, я пошлю тебе пепел?

Это было настолько странно и отталкивающе, что Пол на какое-то время задумался. — Нет. Нет, ни в коем случае. Не думаю, что она любила Луизиану. Скорее она бы хотела лежать рядом с папой.

— Даже ради спасения жизни он не мог вспомнить имя этого так называемого парка поминовения, и никогда не был на месте успокоения отца — если ниша с дверью в стене из фибрамика, выглядевшей как мраморная, достойно того, чтобы его так называть. — Я взгляну на детали и позвоню тебе завтра.

— Замечательно. Мы в Дубках. — Самый простой способ сказать, что семья Найлза проводит полугодовой отпуск в своем имении в Стаффордшире.

— Спасибо, Найлз. Ты настоящий друг.

— Не волнуйся. Но как дела у тебя? Один из твоих американцев позвонил мне, очень странный звонок.

— Знаю. — Он прикинул, не рассказать ли Найлзу всю историю, но он и так в долгу у друга — скольким ты обязан тому, кто устроил сожжение тела твоей матери? — и не хочет опускаться еще глубже, рассказывая ему по телефону, который скорее всего прослушивается, о своих подозрениях и всех этих странностях. — Здесь все более-менее в порядке. Множество историй, будет о чем поговорить при встрече. Немного странно, но в основном я доволен.

Найлз недоуменно посмотрел на него, но, как обычно, решил, что лучше всего улыбнуться. — Хорошо. Только держись подальше от неприятностей, старина. И, еще раз, мои соболезнования.

— Я позвоню тебе завтра. Спасибо.

Его самого смущало то, что он сказал Найлзу, но, пока лифт бесшумно нес его наверх, слово не желал покидать голову.

«Сирота. Я сирота. У меня не осталось никого…»

Да, конечно, это небольшое преувеличение — он не видел маму с того времени, как уехал из Англии, но и пока он был там, он бы не стал двигать небо и землю, чтобы сохранить ее на этой стороне с того момента, как ей стало плохо в первый раз — но сейчас, когда она ушла, что-то действительно изменилось.

«Что ты на самом деле должен сделать? Найлз? Он достаточно добр и эффективен, он даже немного погорюет о тебе в крайнем случае, а потом вернется к своей обычной сказочной жизни. — Помнишь Пола Джонаса? — скажет он какому-нибудь очередному другу. — Я знал парнишку с Крэнли — мы вместе учились в университете. Он еще работал у Тейта? Бедный старина Пол…»