Михаэль Драу - Генму

— Зима! Ну та, которая настоящая классика. Мне она нужна, очень! Правда! Можно взять её у вас?

— Ах, «Зима»! — облегчённо вздохнул господин Миккейн. — Конечно! Проходи, проходи скорее. Я согрею какао.

Когда учитель вошёл в комнату, где Найт обычно проводил часы, сидя на полу перед огромным экраном и слушая довоенную музыку, мальчик уже вскочил на ноги, радостно сжимая в руке мягкий прозрачный диск с единственной радужно переливающейся полоской — записанной композицией Вивальди.

— Ты уже убегаешь? — приподнял брови господин Миккейн, протягивая мальчику большую кружку, над которой поднимался ароматный пар.

— Да… я… Спасибо вам! Спасибо!

Он широко улыбнулся, сверкая глазами, и вылетел из комнаты. Чуть улыбаясь, историк закрыл за ним входную дверь и задумчиво пригубил сладкое какао, к которому Найт даже не притронулся.

Как выяснилось, идея поучаствовать в конкурсе пришла в голову не одному Чейзу и компании. Многие ребята разных курсов стремились записать свои таланты на видео и загрузить на сервер портала «Сад Чудес». Чейзу удалось где-то достать хорошую профессиональную камеру, которую он сдавал в аренду тем, кому не удалось разжиться своей. Предприимчивый парнишка накопил к Новому году приличную сумму. Но мечтал, конечно же, о главном призе портала. На вопрос о том, куда ему столько денег, туманно отвечал что-нибудь в стиле «лишними не будут».

Начались предновогодние мини-каникулы, и потому ни учителя, ни кураторы не препятствовали тому, что мальчишки используют обширные спортзалы не по назначению, а именно для своих сборищ под громкую музыку.

Найт явился вовремя, как и был уговор с Чейзом. Установил генератор голограмм, настроил его, а потом занял место в импровизированном зрительном зале: у одной из стен стояло несколько рядов стульев, на которых расположились не только болельщики или простые зеваки, но и «конкуренты», арендовавшие камеру Чейза и дожидающиеся своей очереди.

Команда пятого блока вышла в центр зала. Шестеро мальчиков были одеты в одинаковые бутсы, брюки и куртки из чёрного винила на голое тело. Лица их были расписаны алыми и золотыми полосами, а волосы поставлены острыми иголочками.

— Перед вами выступает ансамбль «Мечта педофила»! — заулюлюкал кто-то на «трибунах», но сразу же умолк от несильной оплеухи, а команда подала знак своему помощнику, и тот запустил диск с музыкальной композицией.

Это был один из самых модных сетов, который перекачали себе в коммуникаторы и плейеры почти все подростки в Империи. «Съезжающий» бит, пульсирующий на самой низкой ноте, сэмплы работы завода по сборке оружия, звуков передёргиваемого затвора, замиксованные и изменённые различными эффектам до неузнаваемости выстрелы. Что ещё могли выбрать юные киборги?

Найт с восхищением смотрел на то, как слаженно и чётко они двигаются. На уроках физподготовки им как будто в шутку говорили: если научишься хорошо драться, то и на танцполе тебе не будет равных. А ещё танец есть зеркало сексуального темперамента, поскольку в танце и в сексе задействованы одинаковые группы мышц.

Найт не мог оторвать взгляда от Делейта. Жаль, что тот отказался от датчиков движения. Его близнец — огонь. Они прекрасно смотрелись бы вместе… Голографические языки пламени танцевали в такт музыке, сворачиваясь в различные символы, извиваясь под ногами мальчиков, но Найту всё это казалось каким-то незаконченным и слишком уж халтурным.

Досмотрев командный танец до конца, он встал и быстро выскользнул в раздевалку. Когда он вышел оттуда, то столкнулся с Чейзом. Тот держал в руках генератор голограмм.

— Чёрт, тебя обыскались! Вот, держи. Выручил, чувак, спасибо!

И только сейчас он поднял глаза и умолк с приоткрытым ртом, разглядев Найта. Альбинос был одет в облегающий белоснежный костюм из матового материала, на суставах и лбу были прикреплены датчики движения, походившие на причудливые драгоценности, с пояса свисали длинные, до пола, полупрозрачные широкие ленты из мягкого пластика, напоминавшие макси-юбку и при каждом шаге расходившиеся клиньями. Лицо Найта мерцало от перламутровой пудры, глаза были обведены серебристым карандашом.

— Ты это чего? — глуповато спросил Чейз, оглядев его с головы до ног.

— Я тоже подал заявку на участие. В самый последний момент. Выручишь и меня тоже? С камерой.

— Д… да, конечно! — кивнул Чейз и широко улыбнулся. — Ну ты и ходячий сюрприз!

— И… Чейз… можно тебя попросить ещё об одной вещи? — Найт начал было теребить один из клиньев «юбки», но сделал над собой усилие и вытянул руки по швам.

— Разумеется!

— Ты мог бы попросить Делейта… Дэла посмотреть на мой танец?

— А почему нет?

— Ну, — Найт глубоко вздохнул и чуть нервно улыбнулся, — тогда я пошёл!

Когда он вернулся в зал, большинство зрителей уже разошлось: кто выступил, а кто просто захотел спать или нашёл занятие поинтереснее. Остались те, кому совсем уж нечего было делать, и несколько ребят из пятого блока.

Найт отыскал глазами Делейта. Рядом с ним сидел, точно верный и восторженный щенок, Тод. А чуть поодаль, у самой стены — Чейз. Найт едва заметно кивнул ему и улыбнулся с благодарностью.

Потом прошествовал к музыкальному центру, синхронизировал его с генератором голограмм и выступил в центр зала.

Когда музыка начала подкрадываться сквозь помехи конвертированного старого формата, Найт прикоснулся рукой к датчику в центре груди, и весь его костюм стал медленно наливаться белым сиянием, не плавно, а мерцая, пульсируя, будто отвечая на стук взволнованного сердца. Сердца, которое предчувствует зиму, сжимается то ли от тоски, то ли от холода. Найт медленно поднял руки, и по стенам побежали белые волны голографической позёмки. Потом он сорвался с места. Стремительный и белый, как вихрь, в окружении огромных снежинок, грани которых поблескивали как лезвия ножей, Найт танцевал, вспоминая движения крошечных белых фигурок из старинного видео, имитировал их, как мог, и в сочетании с грубоватой пластикой будущего мужчины, будущего киборга, эти движения приобретали совершенно иной характер.

Композиция достигла пика, взорвалась вьюгой, налетела, и в зале не осталось никого, чьё сердце не вздрогнуло бы от глубокой, субклеточной памяти всего человечества, хранившейся в ДНК каждого ребёнка пост-ядерного мира.

Найт стремительно помчался по кругу, резко разворачиваясь вокруг своей оси, и белое сияние словно бы шелушилось, слетало с него хлопьями, а хлопья эти превращались в полупрозрачных бабочек и лепестки цветов. Найту не показалось это смешным, как Делейту. Тончайшие осколки иллюзорных льдинок разлетались вихрями, пронзали несуществующих бабочек, и те рассыпались серебряной пылью.