Михаэль Драу - Генму

Найт всхлипнул, уставившись на господина Торрофа. Потом несмело кивнул и тихо покинул полутёмный прохладный холл. В душе его было так же сумрачно и прохладно.

— Да точно тебе говорю, опять ночует у Очкарика! — шипел Тод на ухо Дэлу.

Тот сердито ковырял ложкой органическое пюре с жёсткими кусочками псевдомяса и слушал в пол-уха. Найта и правда не было видно вот уже несколько дней. Слухи ходили самые разные. Чаще всего они вертелись вокруг историка.

Неизвестно почему, Дэла вдруг кольнула ревность. Стало обидно, захотелось кого-нибудь стукнуть или что-нибудь сломать. Заметив, как побелели костяшки пальцев Делейта, Тод осторожно отодвинулся подальше и всецело занялся поглощением обеда.

И вдруг в общей столовой снизился уровень шума, послышались изумлённые и восхищённые вздохи. Делейт поднял голову от тарелки. Ложка, точно живая, выскользнула из его пальцев.

В столовой появился Найт. Он буднично взял поднос, подошёл к раздаточной ленте, взял причитающийся паёк, сел за свободный стол и начал аккуратно есть.

Неуловимые, незаметные на первый взгляд изменения, произошедшие с ним, открыли его, как Терру Инкогниту. Найт, оказывается, красивый! А всего-то волосы стали гуще, чуть подправлена форма ушных раковин и глаза… Что у него с глазами? Не чуть косоватые розовые глаза альбиноса, а лучистые, прозрачно-серые, словно лёд или дымчатый хрусталь, стеклянно поблескивающие глаза с прямым взглядом. Это не линзы. Это точно не линзы.

Юные киборги притихли. В Академии все вшивки были регламентированы, особенно так называемой средней группы — когда заменялись органы «не первой жизненной необходимости». К тому же, к таким имплантантам в комплекте должны прилагаться стабилизаторы. А в Академии стабилизаторы не ставят. И всё же на третьем шейном позвонке Найта из-под ворота комбинезона поглядывало хромированное навершие этого имплантата.

— Ты с ума сошёл! — подсел за его столик Чейз. — Ты где умудрился поставить визоры? Запрещено же! У тебя будут неприятности…

— Нет, не будут, и ничего не запрещено, — с улыбкой сказал альбинос. — То есть в моём случае не запрещено. Эти визоры не имеют всяческих «наворотов» вроде оптического прицела, инфракрасного сканера и тому подобного. Мне просто слегка исправили зрение. Лечение ведь не запрещено. Кстати, и уши заодно подправили, ничего вроде бы, а?

— А стабилизатор?

— А это чтобы я больше не ныл, — с мягкой улыбкой произнёс Найт, отложив ложку и поднимая голову. Чейз чуть отодвинулся. Белое лицо альбиноса напоминало кукольное. Сдержанная улыбка только усиливала сходство.

— Конечно, в первую очередь, это чтобы глаза у меня нормально работали, но и нервы уравновешивает хорошо, — заговорил Найт, собирая пластиковую посуду со стола. — Господин Торроф поставил мне все имплантаты за сумму моего выигрыша в конкурсе «Сада Чудес». Он из столицы, у него есть лишний комплект.

— Ты ещё и кибербиолога подставил!

— Ничего я его не подставил, — Найт невозмутимо прошагал к утилизатору и бросил в него посуду. — Он сам предложил и сказал, что детали уладит. Не думаю, что он стал бы действительно рисковать из-за какого-то постороннего человека.

Спокойно и безмятежно Найт прошествовал из столовой мимо оторопевшего дежурного.

Начиная с этого момента никто не видел, чтобы Найт ронял хотя бы одну слезинку или нервничал, как раньше.

Генерал Агласис Шибта убрал полупустую бутылку крепкого алкоголя обратно в шкафчик, тщательно вымыл за собой рюмку и поставил её на стеклянную полочку. Так он отметил своё сорокапятилетие. Самые простые движения теперь казались волшебными, необычайными, невероятными. Всё вокруг казалось таким же. И стены родного дома, каждая трещинка или вмятинка в которых была знакома, и свинцовые тучи за окном, и блистательная столица Империи Октополис. И как он мог говорить какие-то полгода назад, что город ему обрыднул? К чуду жизни нельзя привыкнуть — это понимаешь только перед самой смертью. И совсем не правда, будто киборги ни в грош не ставят жизнь. В том числе и свою.

Тянуть дальше нельзя. Генерал понятия не имел, что с ним станет через несколько минут: скорчится ли он в судорогах, охватит ли его тело огонь, вылезут ли из его рук кости эндоскелета, чтобы схватить его за горло. Никто не знает, как это происходит. Но лучше выглядеть достойно.

Господин Шибта зашёл в ванную комнату, тщательно побрил виски и подбородок, после чего отправился в спальню.

Он решил дождаться ИХ в спальне. Наверное, хотел, чтобы в последние минуты что-нибудь напоминало о, в общем-то, прекрасной жизни. О любимом парне, заменившем ему и женщину, которую никогда бы не позволили приобрести киборгу, и сына, которого у киборга никогда не могло быть. Генерал опустился в кресло, положив руки на подлокотники, и глубоко вздохнул.

Тоскливо и тяжело ворочалось в груди сердце. Может быть, оно просто остановится, и всё?

Вдруг что-то как будто хлестнуло Агласиса Шибту изнутри. Он вскочил, схватил дикрайзер, поставил запас на полную обойму. Потом закрыл дверь на вакуумный засов и только после этого вернулся в кресло, положив оружие рядом на столик. Пусть приходит хоть целая армия! Пусть попробуют вломиться! Он уж встретит честь по чести!

Да, ещё не было задокументированных случаев победы киборга над Стирателями в открытом противостоянии. Но ведь и трупов киборгов никто не находил на следующий день после того, как им исполнялось ровно сорок пять лет. Неужели прирождённый воин будет покорно сидеть и ждать, когда за ним придут, словно за жертвенным барашком?!

Нет, воин будет сражаться до конца. С кем или с чем угодно.

Что-то заскрипело за дверью. Генерал оскалился, схватил дикрайзер и выставил его перед собой. Первый же, кто войдёт, получит в голову всю обойму. Хоть сам чёрт!

Ручка медленно отогнулась и тренькнула, будто её выломало неведомым силовым полем. Дверь тихонько приоткрылась. И в щель просочился странный бирюзовый свет, который будто извивался щупальцами и в то же время стелился по воздуху, как струйки дыма.

— Ну давай же, Стиратель, — прорычал генерал едва слышно.

И вдруг справа, как будто бы из-за плеча, прошелестел хриплый, сдавленный, булькающий голос:

— Жил да был в одном королевстве маленький мальчик. Когда он родился, злая фея прокляла его, сделав уродом. Никто его не любил, все тыкали в него пальцем и смеялись…

Генерал вскочил, развернулся, но никого не увидел.

— Где ты, тварь?! Выходи!

— И вот однажды прославленный рыцарь пожалел мальчика и взял к себе оруженосцем…

Генерал взревел и принялся палить во все стороны. Когда обойма опустела и стих высокочастотный писк дикрайзера, генерал увидел, что дверь в спальню распахнута настежь. А на пороге плывут, точно в дымке, несколько уродливых силуэтов.