Иван Логинов - Призванный. Возможно, баллада.

Неожиданно сбоку слышится удивленное посвистывание. Встав на задние лапы и вытянувшись в струнку, с щепастого пенька смотрит на нас своими бусинками тоненький зверек с продольными полосками на спине.

– Бурундук? – спрашиваем прямо.

Он уклоняется от ответа, пробегает по поваленному стволу и ныряет в подлесок.

Среди лиственных на опушке все чаще и чаще попадаются игольчатые. Пардон, хвойные. Игольчатые, это про пистолеты. Но Брайан у нас специализируется в другом виде. Мысленно выхватываем из заплечных ножен, существующих тоже в уме, наше настоящее метательное оружие и швыряем на самый предел досягаемости, черт с ним пока, с поражением. Вылавливаем в воздухе возвращающийся нож и с ходу повторяем, вкладывая в бросок инерцию всех мышц, от ступни до ладони. На этот раз клинок летит ощутимо дальше, сантиметров на пятнадцать, как минимум. Если так пойдет, через какой-то месяц мы и на полкилометра достанем. Но это вряд ли, темп желаемого возрастания обычно стремится к неуклонному замедлению. Выражаясь сугубо философским языком, такова неизбывная паскудность бытия.

Но Брайан, естественно, плевал на принципы устройства мироздания, поэтому просто бросает нож, несмотря на. Раз за разом. Пока есть время. Пока долина не начинает расширяться, а в ее ложе среди нахального окустья не обнаруживаются каменные домики с зияющими провалами окон и обильно проступившим лишаем по змеящимся сверху вниз трещинам.

Вихрастый пробирается по взломанному покрытию центральной аллеи в дальний конец лагерных развалин, к бугристой площадке перед стоящим поперек одноэтажным же, но уже несомненно зданием то ли столовой, то ли клуба. А может, того и другого вместе. Хлеба и зрелищ! Да подавитесь зараз.

Попинав лежащую посреди кучу хвороста, он вытаскивает пару белых камней из-под невесть откуда взявшегося тут массивного валуна и принимается, не присаживаясь, с размаху высекать ими искру. Явно на показ.

Пригнувшись, скользим размытой тенью за первым рядом деревьев, огибаем по краю расширение котловины и, выбрав место, с которого просматривается не только сама площадка, но и восточно-северо-восточные подступы к ней, затаиваемся за кряжистым стволом, прислонив левую щеку к шершавой коре. Ждать, возможно, придется не меньше часа, сохраняя внимание, однако, на всем протяжении времени, то есть, с первых минут. Оставляем куммулятивно-кинетические развлечения и сосредотачиваемся на наблюдении.

Лагерные постройки разумно размещаются не на самом дне долины, а на первой террасе нашего склона. Судя по рельефу, нижняя часть должна затопляться весенними паводками. Вон в той петляющей полосе кустов и пролегает русло ручья, в настоящий момент, правда, сильно пересохшего. Далее пойма подступает почти вплотную к подножию противоположного склона, который с ходу круто лезет вверх. Если скользнуть взглядом вправо, ближе к сужению, то склон придется, пожалуй, переименовывать в обрыв. С хорошо заметными следами каменистости. Неслышно по такому не спустишься, непременно что-нибудь посыплется следом. Проще сразу же бежать с криком. Бравурно-матерным, дабы никому не пришло в голову, что прокололся со скрытностью.

Так что ожидать хозяев, скорее всего, следует из горловины.

Сам створ просматривается неплохо, но подходы к нему видны лишь ближние, до первого извива. Точка обзора недостаточно высока, чтобы охватить окрестности целиком.

Посему данный кусочек пейзажа на ближайший час становится его центром, который нужно неотрывно держать взглядом, по крайней мере, боковым.

Тянет дымком. Вихрастый уже запалил на площадке сигнальный костер, побросал в него наломанных в кустах зеленых веток и теперь занят не вдруг-то понимаемым делом. Прохаживается взад-вперед, периодически откалывая какие-то балетные коленца, то подволакивая правую ногу, то резко выбрасывая ее на весь мах.

Вникнув в движения, догадываемся, что он тренирует неожиданное попадание снизу. Незаметно цепляет босыми пальцами валяющийся на земле камешек и с силой мечет в воображаемую цель.

Похоже, из пацана выйдет толк.

И Брайан не с именного оружия начинал.

С чего под руку попадется.

…Кушать, говоришь, хочется, шкет? А вон вишь на кедре шишки? Бери палку и сшибай, пока белка тебя не обошла.

Высоко ведь.

Тогда слюни пускай, тоже занятие…

Встряхиваем затуманившейся головой, не ко времени сейчас воспоминания. В самом деле пробудившиеся или же родившиеся по обратной ассоциации. Коли прошлого нет, часто начинает свербеть подспудный соблазн придумать его. Покрасивше, а то и пожалостливее. Раз уж зашла речь, от необходимости пить-есть, равно как и наоборот, герой избавлен, можно хотя бы на это не отвлекаться. Мы и не отвлекаемся.

А кто у нас там за сдвоенной елочкой маячит? Весь такой в шкурах. Уж не сам ли Чингачгук Большой Змей забрел ненароком? Нет, в напряженной правой руке сжимает он дротик, не томагавк. Да и кто бы в здравом уме решился использовать гордого вождя на побегушках? Получается, наш долгожданный рядовой добытчик змеиного яда, кому ж еще быть.

Кузнец вроде поминал, что мужик, приходящий заказать наконечников, диковат, но чтобы в звериных шкурах... Хотя, возможно, для выхода в люди имеют они и тщательно сберегаемый комплект цивильного.

Однако по-любому, из могикан он или нет, но намаемся мы за ним следить по его исконной территории. Чует сердце. Или, может, без изысков, по-простому? Догнать, завалить и, брызжа слюной в лицо: «Шпрехен зи дойч? Их штаб, штаб! Говори, подлюга!» Но вдруг он, и вправду, немой? А брать проводника на родине Сусанина себе дороже. Да и кто сказал, что этот олень бегает медленнее? Для подобных случаев в арсенале надо болу иметь. Размахнулся пошире, и разогнавшийся было клиент с заплетенными ногами рушится, как подкошенный. Спокойно подходи, садись на него и жди, когда придет в себя. Но о боле в нашем снаряжении почему-то никто не позаботился. Так что нахрапный способ лучше, наверное, приберечь в качестве последнего средства.

Шкурастый выскальзывает из-за елочки, которая вполне может быть пихтой, и, продолжая держаться левого склона, где кусты, подступающие к подножию, заметно гуще, проникает в котловину. Появление его с того края обусловлено не наличием удобного спуска, а укоренившейся привычкой к скрытному передвижению.

Метнув ногой последний камень, пацан демонстративно закладывает руки за спину и поворачивается в ту сторону. Срисовал-таки. Что ж, и мы не лыком шиты.

Застуканный апач перестает красться и выходит на площадку в открытую.

Встреча представителей разных племен не начинается с раскурения традиционной трубки. То ли ранг не тот, то ли с табаком ныне напряги. Переговорный процесс не затягивается, отчасти из-за четкого разделения: вихрастый недолго говорит, шкурастый ровно столько же слушает. Потом производит некое движение головой, которое вполне можно истолковать как согласие. Вихрастый кивает и без задержки пускается в обратный путь. Шкурастый остается смотреть ему в спину. Не оборачиваясь, вихрастый машет высоко поднятой в воздух рукой. И тебе, братишка, пока. Бог даст…