Юлиана Лебединская - Архив пустоты

– Прекрати. В чём в чём, а в гибели Марины Ирвинг не виновен.

– Не виновен?! – Огней вскинулся. И тут же поник. – Да, ты прав. Это из-за меня она превратилась в…

– Здрасьте-приехали! А ты в чём виноват? В том, что Марина не вернулась домой вовремя? Скорее уж я должен себя корить – не заметил подмены картинки.

– Моя вина в том, что уступил её этому…

– Что ты мог сделать? Утащить её под венец под дулом пистолета?

– Да! Чёрт возьми, да! Под дулом пистолета, со связанными руками и ногами и с одурманенной головой. Только не отдавать этому животному. Он и до катастрофы животным был!

– Пойди убей его. Может, полегчает.

– С удовольствием! Эту тварь – с большой радостью.

Он схватил стакан, отхлебнул чуть ли не половину. Скривился:

– Безалкогольный!

– Принятые в Наукограде законы никто не отменял.

– Законов больше нет. Морали, нравственности, этики – тоже. Мартин это очень хорошо объяснил.

Огней ещё раз пригубил, вздохнул:

– Нужно было у Оста попросить. У него всегда фляжка с собой. Да и Семён, похоже, начал употреблять после австралийской экспедиции.

Николай помолчал, спросил тихо:

– Тяжело сегодня было?

– Ерунда, не бери в голову. Очистка идёт согласно утверждённому плану. Думаю, за две недели с Коком управимся и дальше пойдём.

Они снова помолчали. И снова первым заговорил Николай:

– В гибели Марины не виноват никто. Она хотела стать частью внешнего мира, и она ею стала, как ни кощунственно это звучит. Будем уважать её выбор. А случившаяся трагедия слишком страшна, чтобы обвинять в ней кого-то. И… знаешь, я тебе уже говорил однажды: твои чувства к Марине всего лишь юношеская влюблённость. Пора взрослеть, братик.

Огней зло зыркнул на него:

– Это ещё к чему было сказано?

– К тому. Мне непонятны ваши отношения с Сэлой.

– А вот в это не лезь! С кем мне трахаться, я сам разберусь.

– Именно что «трахаться». Мне кажется, ты не понимаешь, какой она…

– Это ты, братик, не понимаешь. Забыл, наверное? Не притащи я её в Наукоград накануне эксперимента, она бы сейчас не куратором Улья была, а «пчеломаткой». И то в лучшем случае. А скорее, гнила бы на помойке, и никакой диплом по древней культуре не помог бы. Я спас её от того, что похуже смерти.

– Поэтому имеешь право делать с ней всё, что пожелаешь? – жёстко спросил Николай.

– Да! И она это осознаёт. Ноги мне целовать готова.

Огней залпом осушил стакан, стукнул им по столу:

– Всё, в следующий раз возьму у Оста какого-нибудь пойла.

Огней преувеличивал – ноги Сэла ему не целовала. То давнее её признание в любви стало первым и последним. И прав был Николай: отношения их складывались странно. Ни дружбой, ни любовным романом назвать это нельзя. Чем можно – Огней предпочитал не задумываться. Ни разу девушка не подошла к нему первой, не позвонила. Он тоже предпочитал не звонить, являлся в общежитскую комнатушку без предупреждения. И каждый раз видел, как вспыхивает радость в серых глазах. Сэла преображалась. Обычно серьёзная и задумчивая, она вдруг начинала радостно щебетать, то и дело выдавая очередную глупость. Хлопотала вокруг гостя, старалась накормить вкусненьким. В общем, вела себя так, как и должна вести вчерашняя внешнемирка. Огнею было смешно наблюдать за ней. И приятно. Напряжение уходило, лишние мысли, заботы отступали на второй план.

А потом он брал её. Всегда неожиданно, обрывая на полуслове глупую болтовню. И каждый раз пытался уловить тот необъяснимый аромат, что ощутил в самый первый раз. Иногда казалось, что уловил. Мир вокруг вспыхивал тысячами крохотных радуг, не оставалось ничего, кроме ощущения счастья, бесконечной свободы и силы. Он мог летать в такие мгновения, мог приподнять весь Наукоград, всю Калиеру на своих плечах… Огней умел быть честным с собой. Все женщины, что были у него до Сэлы, теперь казались пресными и безвкусными.

Потом они лежали, обнявшись, в её тесной кровати, и эйфория уступала место ужасу. Огнею начинало казаться, что он попал в наркотическую зависимость от этой близости, от призрачного аромата. Он обещал себе порвать с Сэлой. Но проходила неделя или две, мрачная повседневность вновь наваливалась непосильным бременем. Спастись от неё – пусть на несколько часов – Огней мог в единственном месте. И он вновь шёл к Сэле.

Второй день очистки стал почти точной копией первого, с той лишь разницей, что начался он не в два пополудни, а в девять утра. «Пятый-Жёлтый», «Четвёртый-Жёлтый», бульвар Благоденствия – забирающаяся под маски респираторов вонь, почерневшие, прогнившие трупы под ногами, короткие автоматные очереди, урчание гружённых падалью самосвалов за спиной. Группа Огнея методично двигалась сквозь кажущийся бесконечным мегаполис. Где-то рядом шли Ост и Семён, невезучий Джарта обследовал старые развалины на побережье. Те районы были заброшены задолго до эксперимента, работы там куда меньше. Но и море воняло не в пример сильнее, чем разлагающаяся плоть.

На этот раз в Наукоград Огней не поехал, решил переночевать в гостинице Улья. У Сэлы.

По обыкновению, предупреждать о визите он не стал. Смыл с себя грязь и вонь Кока, переоделся в чистое и направился в скромные апартаменты куратора Улья.

– Сэла, привет! – окликнул с порога.

Запирать жилища наукоградцы перестали ещё лет пятнадцать назад. По привычке не запирали и комнаты в гостинице. Чего опасаться? Периметр, охватывающий сам Улей, гостиницу и станцию монорельса, надёжно охранялся. Вышки с крупнокалиберными пулемётами, мощные прожектора – ни один обдолб не проберётся. А вскоре и не останется поблизости обдолбов.

Ответа на приветствие не последовало. Удивлённый Огней прошёл через холл, заглянул в спальню. Пусто. А времени-то уже – девятый час, он не спешил с визитом.

Огней посмотрел на визифон. Позвонить, узнать, почему задерживается? Это будет ещё одним его маленьким поражением. Он и так слишком много позволил этой внешнемирке, слишком много личной свободы ей уступил.

Всё же он позвонил – Журавскому.

– Добрый вечер, это Корсан. Могу я узнать, Фристэн из Улья ещё не выходила? Как – в обед?!

Сердце нехорошо ёкнуло. И тут же – от входной двери:

– Здравствуйте, кто здесь? Огней?!

Он шумно выдохнул, крикнул Журавскому: «Всё, отбой!», – бросился навстречу.

– Огней…

Сэла остановилась посреди комнаты. Потом метнулась к нему. Повисла бы на шее, но он не позволил, перехватил руки. Неожиданный страх за девушку обернулся злостью.

– Ты где шлялась? Мне сказали, ты с работы ещё в обед ушла! Ты что, не понимаешь: во внешнем мире сейчас очень опасно. За периметр – ни ногой, поняла? Или хочешь, чтобы тебе какая-нибудь тварь двуногая шею свернула?!

Сэла удивлённо уставилась на него. И – засмеялась. Звонко, заливисто.