Виталий Пищенко - Укус скорпиона

— С-слушай, Эндрю, — слегка заикаясь, начал он. — Несколько минут назад с-со мной по видеокомпу с-связалась некая миссис Маргарет Тревор…

— Миссис? — переспросил я, присвистнув.

— Она так представилась. А что, это имеет з-значение?

— В общем-то нет, хотя, признаться, я думал… А впрочем… Какое это теперь имеет значение? И что же она тебе поведала?

— Она с-сказала, что мы с тобой уже не люди.

— Что?! — Я едва не потерял дар речи. — Ты шутишь? И кто же мы, по ее мнению?

— Часть «виртала».

Я начал смеяться — громко, захлебываясь, роняя слезы. Ну, Маргарет, ну, сучья дочь! Додуматься до такого!

— И ты ей поверил?

— Я не знаю, — развел руками Нортон. — Но то, что она мне рассказала…

— Стоп! Подожди. Меня интересует однозначный ответ. Ты ей поверил?

— Я отвечу после того, как ты мне скажешь, каким образом тебе удалось выжить, когда мы полностью с-сверну-ли виртуальную с-сеть в Дакаре, как тебе удалось уцелеть, когда с-специальное подразделение коммандос было уничтожено, и наконец, как ты остался в живых, побывав на базе в Долине с-смерти?

Я развел руками и сказал, глядя ему в глаза:

— Не знаю. Наверное, мне просто везет.

— Это невозможно. Один шанс из тысячи дается на такое везение.

— Значит, я использовал этот шанс на все сто.

— Может быть, — тихо произнес Дэвид.

— Да что эта стерва сказала тебе, в конце концов? — взорвался я. — Почему слова какой-то психопатки тебя сломали?

— Она не психопатка… Скажи, ты не замечал, что в последнее время с тобой что-то происходит, что ты изменяешься, становишься частью какой-то игры?

— Ты сошел с ума! — возмутился я, но внезапно оборвал себя на полуслове. Черт! А ведь были какие-то странности, были… Неожиданное проявление гипнотических свойств, например.

И еще я вспомнил туннель в Долине смерти и то, как трижды просыпался от стрекота «чужого», ища спасения, покуда все-таки не нашел его. Были ли первые два раза сном? Уже тогда мне показалось, что все происходившее со мной мало походит на проделки Морфея.

— Вот видишь… — горько улыбнулся Дэвид. — Ты и сам засомневался.

— Не в чем мне сомневаться, — вспылил я. — А что скажешь о себе ты?

— Я человек, — вскинулся Нортон, — и что бы ни происходило, останусь им!

— Вот и хорошо, — устало сказал я, — по крайней мере в себе каждый из нас уверен…

Дэвид промолчал.

Я стоял и смотрел на Нортона и даже понимал его, сочувствовал страху, затаившемуся в уголках его глаз.

— И все-таки я прошу тебя, — снова заговорил Дэвид. — Если есть хоть толика сомнений, не возвращайся, уйди в свой «виртал» навсегда. Я не буду тебя задерживать, и ты не пытайся ничего с-сделать, потому что у меня… — Он повернул руку, показав мне гранату, зажатую в побелевшей ладони.

Без чеки.

Он был готов на смерть, этот бедный старый хиппи!

Я вздохнул и сказал:

— Можешь не верить, мне уже все равно. Может быть, я и не вернусь, но ты знай: я — человек. Такой же, как и ты, и все мы. И еще… Присмотри за детьми. Жалко, они так и не увидели жизни. А Кристине передай… Нет, ничего ей не говори. Если спросит обо мне, скажи, что я отправился на задание.

— Хорошо, — кивнул Нортон. — Не волнуйся за них. Когда станет совсем плохо, я отправлю их в Мир Тысячи Солнц.

— Значит, он действительно существует?

— Да. И «вирталу» не добраться до него. Компьютер с автономным ядерным блоком питания спрятан глубоко под землей. Им не найти это место, и человечество, пусть виртуальное, сможет прожить еще тысячи лет. Но мы когда-нибудь вернемся и сотрем их с лица Земли, как неудавшийся эксперимент, как последнюю ошибку человеческой цивилизации.

— И да поможет нам Бог, — сказал я, надевая шлем.

Я забрался в модуль и набрал на пульте электронный адрес Сюзан. Модули, как объяснил Бруно, вытаскивая меня из Нью-Йорка, успели значительно усовершенствовать. Теперь стало возможным выбирать нужное направление прямо из кабины, не дожидаясь «попутного» звонка.

Через секунду модуль, слетев с платформы, ворвался в туннель. Нортон меня не обманул — канал был чистым, но меня бросало то в жар, то в холод. Я знал, что я — человек, но… А потом внезапно, почти мгновенно успокоился.

Осознание своей сути — вот что главное. Я люблю людей, я готов страдать ради них, и никому не по силам зачислить меня в стан врагов человечества.

Сигнал вызова запел в шлеме неожиданно. Нортон? Что ему еще нужно? Но нет, перед глазами поплыли слова текстовой передачи.

— Эндрю, это Маргарет Тревор.

— И что вам угодно? — проворчал я, зная, что компьютер переведет мои слова в текстовый формат. — Собираетесь сообщить очередную гадость? Не старайтесь. Нортон рассказал мне о вашей беседе.

— Он ничего не понял. Слишком запуган. Кэрол явно переоценивала его. Поймите, Эндрю, в Зоне Сброса действительно проходит граница между мирами. Дело в том, что взаимодействие реальности, в которой мы жили, и «виртала» было обоюдным. Цивилизация людей стремительно уходит в виртуальность, в мир своих безумных выдумок. И человеку в прежнем понимании уже не сохраниться. Он становится частью нового мира, изменяется, превращается в нечто совсем новое…

— Вы лучше о границе. Оно как-то оригинальнее, — прервал ее я.

— Хорошо… Нам давно стало понятно, что катастрофа неизбежна. Мир Тысячи Солнц — это всего лишь суррогат, резервация. И мы нашли Новый, совсем новый мир, в который нет дороги тому, что погубило нашу цивилизацию. Граница с этим миром и проходит по Зоне Сброса.

— И вы боитесь, что я ее разрушу?

— Отнюдь. Вы напрасно рискуете, только и всего.

— Откуда такая забота обо мне? — хмыкнул я. — По-моему, мы не питаем друг к другу особой любви?

— Слишком мало осталось не потерявших себя. Уж не думаете ли вы, что я звонила Нортону ради вас? Мы надеялись и на него…

— Польщен. И за себя, и за Дэвида. А кстати, кто эти «мы», коих вы все время поминаете? Великая Маргарет и ее клоны?

— Это не самая удачная шутка, Эндрю. Мои копии остались в том же мире, где сегодня находитесь вы. Они сами определят, как им жить.

— Их проблемы, — легко согласился я. — А что, ваш новый мир привлекателен?

— Прекрасен! Он невероятно красив.

— Но ведь красота порождает ненависть, — ехидно улыбнулся я, надеясь, что чуткий компьютер сопроводит мою фразу целой строчкой соответствующих значков.

Однако Маргарет иронического тона не приняла.

— Господи, Хопкинс, разве я имела в виду внешнюю красоту? Да, ей порой завидуют, но чаще просто игнорируют.

— Разве?

— Вы завидуете красоте свиноматок, которых гордый фермер прогоняет по подиуму? А ведь они действительно красивы. Для знатоков. Нет, Эндрю, меня всегда удивляло, почему наибольшую ненависть вызывает красота духовная, почему общество с радостью уничтожает людей талантливых и по-настоящему мудрых?