Илья Некрасов - Machinamenta Dei

Приходят странные воспоминания. Что-то из далекого детства. Совсем маленький человечек, который только учился плавать. Который впервые понял, что контроль – не главное… Есть сила, что поддерживает и не дает утонуть, противоположная той, что тянет вниз. И лучше всего довериться. Не сопротивляться и забыть о сомнениях. Ослабить контроль и отпустить.

Где-то рядом плакало электронное псевдопианино. Звало туда, где лучше всего. В нигде? Но оказалось, даже там можно заснуть еще глубже. Даже там есть что-то еще… голос, повторяющий раз за разом: «Ты снова нужен… снова нужен». И голос, напоминающий собственный, который что-то отвечает.

И вот ты вновь смотришь в потолок, не понимая, проснулся или еще нет. Взгляд теряется в замысловатом лабиринте плиток, похожем на электронную микросхему.

Ты переворачиваешься на бок, и пятно восприятия касается фигурки Будды, закрывшего глаза, на фоне того же бесконечного лабиринта. Ряды плиток нависают друг над другом, поднимаясь ближе к потолку и превращая квартиру в подобие пещеры – образованную странным сочетанием простых и одновременно сложных геометрических фигур, их причудливыми формами и ритмами.

Мягкий неоновый свет льется в комнату сквозь жалюзи на окнах. Светящиеся полоски осторожно ощупывают пространство… и все, чего касаются при своем движении. Книг, зеленой лампы и бутылок с виски. Пианино и деревца бонсай, словно стараясь попробовать на ощупь уют и тепло квартиры. Затем лучи соскальзывают на подогреваемый мозаичный пол…

Музыка постепенно стихла, и в дом проникло молчание полупустого здания. В повисшей тишине подсознание, наконец, достучалось до разума: оказывается, меня только что отозвали из отпуска, и беспилотный спинер ждет у подъезда. Шляпа и плащ, в которых я почти жил, должно быть, устроились рядом в кресле. Как и личное оружие – старый добрый кольт.

Мог ли я сказать «нет»? Отказаться?

Кто знает… Внутренний голос успел вставить «да». Исподтишка, когда сознание покинуло свой пост. В любом случае разговор уже состоялся, изменить что-либо было нельзя.

Не вставая, я порылся в ворохе бумаг на столе рядом с диваном.

«Вот он. Шприц-тюбик», – я взял маленький цилиндр и ввел иглу в шею. Сжал тюбик, и приятная волна тепла разлилась по телу. Пармитал… настоящее чудо, которое превращает нас в роботов, не знающих усталости и сомнений, даже чувства голода.

«Поднимайся, левша. Вставай», – подгонял меня внутренний голос.

Казалось, что ощущения тела исчезли, и я завис в ночном небе на высоте полукилометра, что вся эта громада завода подо мной, ее черное, поблескивающее пространство, двигается само собой.

Россыпь сигнальных огней медленно, нескончаемым потоком, уходила куда-то под спинер. Вращалась как гигантская карусель, на которую смотришь, не в силах отвести взгляда и отойти. Я будто парил над исполинским аттракционом: возрожденной промзоной Чикаго с километрами ползающего металла и высокими выхлопными башнями.

Внизу кипела механическая жизнь. Тысячи кубометров устройств совсем без участия человека создавались, разрушались и модифицировались другими устройствами. Людей там не было – с развитием робототехники и объемной печати они отошли на второй план [3]…

Внезапно огромный фонтан пламени, сорвавшийся с выхлопной башни, заслонил бо́льшую часть поля зрения. Салон озарился огненно-рыжим светом, и возник парадоксальный оптический эффект. На всю ширину лобового стекла развернулось отражение моих глаз, наложенное на столб пламени.

«Фокусы нашлемной системы», – подсказал знающий все внутренний голос.

Вокруг не было ни одного спинера. Я плыл по черному небу совершенно один. Лишь блики в стеклах по левую сторону напоминали о частях города, где еще сохранились люди.

Настроенное на режим поиска радио поймало передачу активистов Три-С. Хриплый мужской голос пытался прорваться через шторм помех:

– Программа расширенного донорства…

(Помехи).

– Ложь… – электронный шум, в котором растворялся голос, придавал передаче какое-то… отчаяние, что ли. Безысходность.

(Помехи).

– Теперь они хотят украсть не только… тела… – террорист кричал из последних сил, понимая, что трансляцию вот-вот задавит вал электронного шума.

(Помехи).

– … но и души.

Передача прекратилась и больше не возобновлялась.

«Смотри-ка, еще сопротивляются. Мелкие сошки, выдавленные на нижние уровни».

Снова пошел дождь. Первые капли водно-кислотной эмульсии попали на стекло, и тут же сработали автоматические испарители. Пахнуло спиртсодержащим нейтрализатором. Спинер окутался облаком белого пара. Я обернулся и через заднее стекло увидел тянущийся туманный след.

Значит, лечу вперед. Надежная машина работает как надо.

Только сейчас я понял, что произошло: мне, частному лицу, наемнику, предоставили полицейскую машину, нашпигованную оружием и спецсредствами. В полное распоряжение.

Получается, это полиция нас обслуживает, а не наоборот. Впрочем, интуиция всегда подсказывала, что дело идет к полной приватизации их «конторки». Не надо быть гением, чтобы догадаться – все давно схвачено. Покупка остатка акций – только оформление реального положения задним числом.

Ожил ЖК-экран в приборной панели. На нем появилось лицо офицера… нет, менеджера бывшей государственной FEMA [4].

Молодой человек в приличном костюме и при галстуке, более похожий на манекен, не очень приветливо буркнул:

– Патрульный спинер, назовите код безопасности.

«Наверное, подумал, что перед ним простой коп».

Я только успел открыть рот, как он расплылся в дежурной улыбке:

– А-а, это вы, мистер Беркли. Мы вас ждали. Для максимально комфортной посадки рекомендуем не мешать перехвату управления.

«Перехват управления? У полицейской-то машины?! Хотя… все логично. Ты знаешь, кто им поставляет электронику».

– Ради моей же безопасности, да? – Я убрал руки с шершавой поверхности штурвала, постарался удобнее устроиться в кресле и вообще расслабиться.

– Конечно. Осталось две мили. – Менеджер концлагеря куда-то покосился. – О, уже чуть меньше. – И улыбнулся.

Я поспешил отвернуться от слащавой деланной гримасы, которую видел в последнее время слишком часто. Наверняка, лицевой мимический имплант. Базовая улыбка № 5.

Спинер тем временем заложил крутой вираж, и где-то вдали ударила ветвистая молния. Заводская зона закончилась, внизу осталась только темнота, прикрывающая брошенные, покинутые пригороды. Пустоши и техногенные овраги.

Хорошо их не видеть. Хорошо, что есть сумрак. Ночь и пелена дождя.

Снова вираж, и взгляд в темное, затянувшееся тучами, небо.

Выравнивание по курсу. Я уже мог различить две цепи золотистых огней, трассу, ведущую в лагерь, принадлежащий одной из бывших гос. организаций с оптимизированной структурой собственности – FEMA JSC (FEMA Joint-Stock Company). [5]