Сергей Бунеев - Мир доктора Ярцева

— Слабак! — Монах, пораженный скоротечностью боя, уставился на меня. — Лут!

Кристалл из свина дал мне +500 энергии. Быстро проверил — Бобик на месте. Уже что-то, можно и поиграть.

— Монах! Ты хотел увидеть, как работает моя зажигалка? Смотри!

Я резко выбросил руку в его сторону и щелкнул пальцами. Надо отдать должное новому мессии — дернулся, напрягся, но остался на месте. Слетевший с моей ладони огонек лишь осветил полутьму помещения, не больше, зато я оставил себе больше четырехсот единиц энергии.

— Не боись, деревня! Это всего энергия из одной души, слабенькая. Давай еще пять и отходи подальше. — Так я ему и рассказал про то, что физику для 11 класса читать еще надо.

— Обязательно, Стасик. — Сквозь зубы прошипел Монах. — Только чуть позже.

Короче, меня снова оглушили и принесли в жертву. Даже рассказывать нечего, все в соответствии с ритуалом. Надежда еще теплилась, только поэтому я не поджарил его оставшейся энергией и не вызвал Бобика, просто предпочел умереть молча. Зря я в этот раз Монаха позорил перед подчиненными, зря, ведь был реальный шанс накопить энергии. Время до очередного пожирания меня я провел, играя с Бобиком. Веселая зверушка оказалась, в навыках: “Капкан”, при укусе останавливавший жертву на одном месте до смерти питомца; “Удушение”, связанное с использование щупалец; “Пиявка”, высасывавшая жизнь на расстоянии, возраставшем с ростом уровней питомца, и передававшая ее владельцу.

Вернувшись в клетку, даже не стал пытаться отпрыгнуть от возможного удара — надоело. А вот Монаху, смотрю, нет. Около входа в мою клетку стоял старый знакомый. Мамут сердито сопел в две ноздри, накрутили его, видно, коллеги по цеху. Я взглянул на Монаха:

— Ну что с душами? Учить или как? Давай.

— У него отбери. — Монах оскалился в ехидной ухмылке.

Мамут, низко согнувшись, быстро пролез в узкую дверь. В его лапище, которую он протянул в мою сторону, лежал большой кристалл, скорее всего, сросшийся из нескольких. Не убью я его, точно, но попробовать стоит, хотя и есть всего один шанс на удар.

Что у него в мутировавшей голове перемкнуло, я не знаю, но внезапно Мамут положил кристалл себе под ноги. Ловушка? Или хочет освободить руки для боя? Точно. Не успел я толком приготовиться, как Мамут распахнул руки в стороны и рванулся ко мне, стремясь обхватить. Подкатом я ушел от смертельных для меня объятий мутанта, но он быстро, гораздо быстрее свина, обернулся вслед за мной. До кристалла было все равно далеко, так что в ответ на следующие объятья я присел и, отпрыгивая я в сторону, лягнул мутанта по ноге. Ага, с голой пяткой на железный рельс… Ногу осушило, Мамут только торжествующе зарычал. Еще несколько раз он пытался меня схватить и на каждую попытку я подныривал под его руки и откатывался в сторону. Тяжеловесность и груда мускулов не позволяли Мамуту двигаться быстрее меня, наклоняться и приседать, так что под рукой у него всегда было место для моего маневра. Оказавшись за спиной минотавра, я успел с разворота приложить его коротким, без замаха, ударом в район почки. Меня спас сработавший шанс на оглушение. Чуть дернувшись, Мамут замер на долгие три секунды. Их мне хватило, чтобы метнуться к нечистой душе, лежавшей посреди нашей арены. Краем глаза увидел, как Монах вцепился в решетку.

Я присел и схватил кристалл в руку. Минотавр не двигался и рассыпавшийся в руке кристалл дал мне +1500 энергии. Ну что ж, спасибо, Мамут, за предоставленное время. Я сжал кулаки. Вот и приготовился к драке.

Минотавр обернулся и, широко расставив руки, шагнул на меня.

Но я уже рванул зубами свое запястье:

— Андрей, ты мне нужен.

— Стас!

— Жертвую эту кровь тебе, Иигорь!

Все мои параметры рывком подскочили в десять раз.

— Родная кровь! Никитин, согласие!

Уже исчезая, я услышал крик Монаха:

— Мы еще встретимся, Стасик!

Да, Монах, я тоже очень на это надеюсь. Только при нашей встрече уже не буду так глуп. Я убью тебя сразу.

Внезапно звук прекратился, мерцание, пробивавшееся даже сквозь плотно закрытые ладонями веки, перестало давить на истерзанный мозг. Ведь понимаю, что я вирт, но продолжаю оперировать физическими понятиями.

Ничего у них не получилось с одиночеством, программисты в принципе не особо стремятся к общению. Продолжавшаяся неопределенное, но очень долгое время пытка стробоскопами и громким звоном на ультразвуковом пределе, только что тоже прекратилась. Буду надеяться… Вирт, в общем, сойти с ума не может, точнее, таких случаев пока не зарегистрировано, но реагировал я на терзающие светошумовые эффекты вполне по-людски: дикой головной болью, пульсацией крови в слезящихся глазах и дрожащими зубами.

Неужели отказались, поняв бесперспективность этого процесса? Без разницы. Любой перерыв — как наркотик, уносящий в страну счастья и неги. Сейчас должен появиться добрый дядя с предложением выдать информацию об ИИ, войти за ним в любой из сверкающих порталов для возврата к нормальной жизни, пусть и цифровой. Нет, не сейчас. Хотя, еще бы чуть-чуть — и я за себя не поручился бы.

Я давно потерялся в понимании времени. Оказывается, даже секунды тишины можно растянуть на очень долгий срок, так что я сидел на песке и просто наслаждался тишиной и ровным жаром светила. Пока не услышал за спиной легкий шорох песчинок.

Пришли, сейчас будут уговаривать.

Эта удар, остановивший мое сердце, стал первым в длинной череде убийств. Оказывается, и в смерти есть своя прелесть, когда между смертельным ударом и воскрешением есть несколько секунд на отдых, заполненных тишиной и тьмой. Даже про боль в эти секунды забываешь…

Не интересно получилось. Ни тоннеля со светом впереди, ни космических завихрений галактик. Такое ощущение, что меня в одном месте стерли, а во втором тут же нарисовали. Через мгновение я очутился в метре от Никитина. Андрей был в какой-то комнате, обставленной с подлинно спартанской тщательностью: только кровать. За небольшим зарешеченным окном было темно.

— Стас! Что случилось? Где ты был? — Напарника прорвало.

Быстро отмахнувшись от огромного списка выскочивших системных и чатовых сообщений, я обессилено упал на кровать:

— Сначала — дай мне штаны.

Вот никогда не думал, что обыкновенные джинсы, которые к тому же были велики в бедрах, так поднимают мужскую самооценку. Казалось бы — чего проще ходить голышом, гордо демонстрируя свой атрибут самцовости. Так нет же: именно штаны дают мужчине право называться мужчиной. Особенно после неоднократных смертей.

Проговорили с Никитиным до полуночи. Никак не разберусь, что происходит со временем при моей смерти и воскрешении — оказалось, что отсутствовал я почти десять дней. Сначала я рассказал о всех своих злоключениях. По частоте и интенсивности вопросов, посыпавшихся на меня, понял, что такое же предстоит и завтра, надо будет собрать всех и рассказать один раз. А вот рассказ Андрея заинтересовал меня посильнее, чем собственная сбивчивая речь, состоявшая в основном из “а потом я умер” и “а потом я возродился”.