Эли Эшер - Гений

— И получается?

— Увы, коррупция начинается задолго до того, как удается контролировать преступность, — вздохнула Айниэль, — А еще чаще начинают печатать бумажные деньги, и все идет насмарку. То, что вы видите, это уже пятая версия такого мира. А из второй выросло то, что вы видели перед этим. Видите, какие интереснейшие задачи мы решаем?

И тут у меня зазвонил телефон. Я вздрогнул от гнусного «Мама, мама, что мы будем делать?», все-таки эта мелодия была не очень хорошей идеей, и открыл «планшет красного командира». На экране появился профессор.

— Что за?… — энергично и несколько недоуменно начал он, оглядывая окружающую его рамочку, потом перевел взгляд на Айниэль, и продолжил, — А…. понятно! Алексель, как закончишь у социальных инженеров, дай знать, дело есть, хочу тебе поручить.

— Обязательно, профессор, — исполнительно откликнулся я и с надеждой спросил, — Это срочно?

— Нет, не срочно. Наслаждайся обществом, — и мне показалось, что на невозмутимом лице профессора промелькнула зловредая улыбка, — А как закончишь, дай знать. Все.

И телефон отключился.

— Так вы знакомы с самим богом Сетом, молодой человек? — спросила Айниэль сначала удивленно, но мгновенно сориентировалась, перейдя к практическим вещам, — Так это же замечательно! Когда вы с ним будете говорить сегодня, вы можете попробовать попросить его пять-десять дополнительных миров серии Е, и тогда вы сможете придти к нам, имея свою собственную экспериментальную базу! И не забывайте, если ваша работа нас устроит, я действительно могу ходатайствовать перед Её Величеством за вас. Новое лучшее тело, лучшее оборудование, в этом мире небо — предел.

— Спасибо, я несомненно буду иметь это в виду, — промямлил я, не зная какой повод придумать, чтобы смыться. Я определенно увидел вполне достаточно работы социальных инженеров, и не видел нужды тратить здесь еще больше времени.

— Ну, что ж, — ответила Айниэль, — В любом случае, оплаченное время консультации прошло, и мне пора заняться другими делами. Было исключительно приятно поговорить со столь грамотно мыслящим человеком. Надеюсь, вас заинтересует наша работа, и мы еще не раз встретимся, а пока я вынуждена распрощаться.

— Да, конечно, — радостно согласился я, пожал протянутую руку, нажал «бандуру» и с истошным звуком переместился в избушку номер тринадцать.

Вернувшись в избушку, я первым делом развеял уже ненужные «планшет» и «бандуру», и плюхнулся на диванчик. Знакомство с валькирией свободного рынка оставило удивительно тяжелое и усталое впечатление. Хотелось плюхнуться на диван и отключиться от мира хотя бы на несколько часов… но, увы, такая роскошь мне не светила. Опять же, профессор просил позвонить сразу по возвращении. Тем не менее, я все-таки выделил себе десять минут на расслабуху, сотворил себе чашку Алиного чая, а затем, возложив ноги на столик и откинувшись на диванные подушки, расслабленно пил напиток богов все выделенное время. Потом вздохнул, сел прямо и послал запрос:

— Профессор?

Нет ответа. Ох, блин, вспомнил я, ну, конечно, его ж надо истинным именем вызывать…

— Акакий Укантропупыч!

— Укантропупович! — тут же раздался недовольнный ответ, — Потрудись запомнить наконец!

— Да, извините, — вяло ответил я. И правда, надо бы поаккуратнее, а то просто с языка слетело.

— Извиняю, — ответил профессор, появившись с собственной персоной и бутылкой нектара. Интересно, это Миха у него перенял эту привычку, или профессор у Михи, подумал я. Профессор куда старше, но у Михи это куда более органично.

— Михаэль у меня. Хотя должен признать, что он довел эту привычку до совершенства, — ответил профессор мимоходом на невысказанный вопрос, устроившись в кресле и начиная разливать нектар по вынутым из воздуха бокалам. Его галстук, тщательно подобранный к отглаженному дорогому костюму, на этот раз украшала заколка со знаком доллара. Подкалывается, понял я. Ну, что ж, и правда — меня предупреждали.

— Так что за дело было? — спросил я, понимая, что жаловаться на чтение мыслей бессмысленно.

— Для начала, как тебе социальные инженеры понравились? — ответил он.

— В меру, — признался я, — Грустно это. Занимаются мурой, пытаются совместить несовместимое, и незаметно, чтобы чему-то на этом опыте учились. Так ведь и действительно развеются.

— Не переживай. Их, кроме прочих причин, для того в материальные тела и засунули, — ответил профессор, — А тела модели алеф долго живут. Хотя ты прав, что ничему не учатся. Вместо того, чтобы себя менять на основе полученного опыта, пытаются загнать свои экспериментальные миры в каноны своей воображаемой модели. Получается удивительное безобразие. Мы в некоторые их миры экономических либералов на перевоспитание отправляем.

— В самом деле? Это куда же? В тот техногенный, торговать тюремными камерами?

— Туда тоже, — кивнул профессор, — Но больше в другие. Кого шоковую терапию на своей шкуре пробовать, кого в бордель на Диком Западе.

— А ведь основы либерализма очень даже полезные.

— Разумеется. Никакое общество невозможно без ограничения того, что один человек может сделать с другим. А государство вынуждено следить за этим, чтобы существовать. Даже примитивную первобытную банду вождь должен контролировать, чтобы ее члены не передрались. Так что если в примитивном первобытном племени, Гуг убьет Гага, то придет Сын Большой Волосатой и побьет Гуга, а то и в общий котел бросит. Все правильно — на это и есть законы и заповеди.

Но чтобы общество дальше развивалось, надо ограничить и Сына Большой Волосатой — людей, действующих от лица государства. Причем не президента с олигархом друг от друга защищать — в таких крысятниках правил никогда не было, и вряд ли когда будет, а именно простых граждан, и в первую очередь не от президента, а от рядового стражника или, там, милиционера. Поскольку без этого власть имущие начинают творить, что хотят, а такие общества долго не живут.

Вот это-то и есть свободы и права. Их цель не сделать хорошо Васе Пупкину, а чтобы общество могло существовать. А экономические либералы — это по-сути и не либералы вовсе, а строго говоря, неолибералы — те, что МВФ контролируют, и по сути то же, что обьективисты Айниэль с мелкими различиями. Классические либералы их вообще считают пятой колонной, внедреной, чтобы дискредитировать либерализм. Что у них, надо признать, вполне получается. А видов либерализма вообще, как диет развелось. Вроде бы даже палеолиберализм есть.

— Понятно, — вздохнул я, — Так что за дело-то?

— Дело для гения, — ответил профессор, — Тут один наш как бы коллега идет светлым путем товарища Айниэль.

— Она ж вроде коммунистов ненавидит, а вся из себя за свободный рынок?