Виталий Вавикин - КвазаРазмерность 5

Деактивировав нейронную карту, Шамс громко закричала, что за ней погоня и нужно готовиться к бою. Спрятавшиеся в разрушенных домах ученые предпочли остаться в укрытиях. Вышел лишь один. Высокий и крепкий…

- Зевс? – опешила Шамс, признав в клоне охотника за наживой, напарника Ра, возглавлявшего бунтующих во время обрушения «Голода».

На то чтобы понять происходящее потребовалось несколько долгих секунд, за которые отставшие преследователи успели подтянуться к лидерам, снова сформировав плотную группу.

- Думах? – спросила Шамс, недоверчиво вглядываясь ему в глаза.

Едва заметная улыбка изогнула узкие губы могучего клона, заставив Шамс выругаться.

- Что за погоня? – спросил карлик в теле гиганта.

Шамс снова выругалась, отметив про себя, что голос копии Зевса очень похож на голос Думаха в жизни: басистый, но с отсутствием глубины и бархатистости, словно низкие ноты в конец расстроенного пианино. О том, что такое пианино и когда оно использовалось, Шамс узнала, когда встречалась с Прай-Ми. Работая над «Меккой», он изучал большое количество созданных хронографами реконструкций прошлого, зачастую, чтобы разобраться в тех или иных вопросах, углубляясь еще дальше, во времена до Третьей мировой войны, когда человечество только готовилось к строительству жилых комплексов, правда тогда они имели статус военных. Просматривая реконструкции тех времен, Прай-Ми и увлекся идеей добавить в игровой проект «Мекка» музыкальные инструменты, изжившие себя с началом зарождения двухуровневого языка общения.

Вначале Шамс не понимала смысла разрозненных звуков, но затем они начали складываться в простейшие мотивы, которые сплетались, образуя сложные мелодии. Сознание со скрипом вспоминало, как нужно воспринимать музыку. Подобное Шамс пережила, когда Прай-Ми объяснял ей что такое живопись: разрозненные пятна долго отказывались собираться в картинку, вернее, глаза отказывались воспринимать цвета как единое целое, цепляясь за каждый в отдельности. Прай-Ми смеялся над Шамс и говорил, что его брат не мог адаптироваться еще дольше. Шамс злилась на него за смех и на себя, за то, что не могла с такой же легкостью начать воспринимать все эти архаизмы, как любовник.

Они лежали в постели и приобретенный на черном рынке модулятор нейронных полей блокировал большинство функций интегрированного жидкого чипа, чтобы, как говорил Прай-Ми, усилить букет чувств от близости – еще одно почерпнутое в прошлом знание. Их встречи всегда проходили в Размерности, удивляя Шамс, ведь Прай-Ми, как и она, был коренным жителем Квазара, где материальный мир не вызывал ничего, кроме отвращения. Впрочем, в Размерности то, чем занимался Прай-Ми, тоже вызывало много споров и неодобрения. Люди обычно ограничивались нейронными связями, а тут…

В первые недели завязавшихся отношений Шамс старалась не думать об этом, убеждая себя, что уступает извращенным желаниям любовника о физической близости только ради того, чтобы выудить у него наработки будущей «Мекки», применив их в «Фивах», на которые они тогда оба работали. Но потом подобная связь начала нравиться ей. Вызывавшая отвращение близость преобразилась, как прежде это случилось с музыкой и живописью – разрозненная гамма чувств, воспринимаемая в отдельности, собралась воедино, став целым. Наборы звуков превратились в дивные мелодии, нагромождения мазков краски распустились яркими картинами, глядя на которые можно было не только воспринимать информационный набор необходимых контуров, но и додумывать отсутствующие детали, переживать чувства, отраженные художником на холсте.

Это было сложно и одновременно волнительно, чарующе, незабываемо. Оно оживляло что-то внутри естества. Тело и сознание начинали действовать в унисон: воображение вспыхивало сотнями образов, сердце учащенно билось. Словно между миром энергии и материи появлялась незримая связь, для осуществления которой были не нужны ни терминалы переходов, ни компенсаторы резонансов… Нечто подобное Шамс начала чувствовать во время близости с Прай-Ми. На фоне новых восприятий нейронная близость, а тем более близость в Квазаре казались искусственной и стерильной до отвращения. Но потом ночь с любовником заканчивалась. Приходилось отключать модулятор нейронных полей, блокировавший многие функции интегрированного от рождения жидкого чипа, и возвращаться в электронную до мозга костей реальность КвазаРазмерности... И дивная ночь теряла свое очарование…

Поэтому, когда пришло время открыть карты и предать Прай-Ми, Шамс не колебалась, сделав выбор в пользу реальности, а не зыбкого миража прошлого, который с трудом доживал до утра.

Сейчас, глядя на карлика, взявшего себе в качестве персонажа тело клона-гиганта, отличавшееся не только физической силой, но и тем, что прежний хозяин вошел в историю, как первый предводитель бунтующих, кому удалось обрушить систему, Шамс пыталась понять, какой бес вселился в Думаха, заставив сделать подобный выбор. А почему он подсунул ей тело напарницы Зевса – Ра? Что это значит? Может быть, таким образом он хочет намекнуть на что-то? «Черт, с генетическими аномалиями всегда одни проблемы», - подумала Шамс, недобрым словом вспоминая близость с Прай-Ми.

- Ты видела своих преследователей? – громогласно спросил Думах, изучая на нейронном образе карты красную сыпь бунтующих выше по улице.

- Нет, но… - Шамс обернулась, готовая к бою. – Думаю, учитывая навыки, которыми мы сейчас обладаем, нам не составит труда разделаться с ними.

Она сняла с пояса залитую кровью гравитационную дубинку с прилипшими к ней волосами.

- О, вижу ты уже попробовала ее в действии! – улыбнулся карлик в теле гиганта.

- Какая-то сумасшедшая пыталась выпустить мне кишки, - отмахнулась Шамс. – Вот и пришлось врезать ей.

- Замечательно! – похвалил Думах. – Вижу, ты адаптируешься к правилам лучше большинства коренных жителей Квазара. – Он хотел еще что-то сказать, но замолчал, увидев одного из преследователей Шамс.

Толстяк вышел из убежища и, подняв руки, начал осторожно приближаться. Бег за Шамс отнял у него, казалось, все силы: обливаясь потом и тяжело дыша, он едва переставлял ноги.

- Стой, где стоишь, - велел Думах, активируя гравитационную дубинку.

Толстяк проигнорировал требование. Вместо этого за его спиной показались другие преследователи. Всего Думах насчитал пятнадцать игроков. Шамс обернулась, увидела знакомые лица и выругалась.

- Ты их знаешь? – спросил Думах.

- Можно сказать, они встретили меня, когда я впервые появилась здесь, - криво улыбнулась Шамс. – Вон тот, - она кивнула в сторону якудзы, - хотел убить меня.

- Почему тогда он еще жив? – спросил Думах.