Майкл Суэнвик - Путь прилива

– Зачем же такая поспешность, – еще шире улыбнулся чиновник. – К вашему предложению стоит подойти серьезно. – Его чемодан раздал всем присутствующим список засекреченных материалов, полученный агентом в бутылочной лавке. – Нет никаких сомнений, что по крайней мере один сотрудник нашей комиссии связан с Грегорьяном, на это указывают буквально все факты. – Он начал загибать пальцы. – Первое. Значительный массив информации, существенно важной для этого расследования, засекречен – по распоряжению Технологической комиссии. Второе. Один из агентов Грегорьяна сумел выдать себя за моего местного сопровождающего; для этого он должен был получить информацию либо в Каменном доме, либо от нас. Третье…

– Извините, начальник.

Чувствуя легкое раздражение, чиновник выхватил из руки чемодана телефон и снова услышал свой голос:

– Вали.

Он впитал агента.

Филипп находился в собственном своем кабинете – наедине с собственной своей персоной. Оба Филиппа дружно вскинули глаза на вошедшего чиновника.

– Какая нежданная радость.

Филипп свил себе гнездышко по образу и подобию модульных помещений Луны двадцать третьего века, роскошь обстановки балансировала на грани безвкусицы – не всегда на этой грани удерживаясь. Его письменный стол представлял собой массивный обломок вулканической скалы, парящий в полуметре от пола, по гладко отполированной поверхности были картинно разбросаны жезлы с хрустальными набалдашниками, пучки петушиных перьев и целая коллекция мелких, неизвестного назначения амулетов. Слева от стола – высокая стеклянная дверь, за дверью – широкий, с чугунными перилами балкон, под балконом – кирпич и кованое железо какого-то древнего города, окутанные голубоватой дымкой – выхлопными газами бесчисленных автомобилей.

– Я тут сам разберусь, – сказал один из Филиппов, его двойник кивнул и вернулся к прерванной работе.

Непринужденности Филиппа можно было только позавидовать. Общаясь сам с собой, он не испытывал ни малейшего смущения – вне зависимости от того, сколько аватаров породила основная его личность.

Они обменялись рукопожатиями (в данный момент Филиппов было трое, третий находился в каком-то другом месте).

– Един во пяти лицах! – восхищенно воскликнул Филипп. – Я уж было собрался спросить, чего это ты не на допросе, а теперь вижу, что там-то ты и сидишь.

– Какой еще допрос?

Филипп Второй на секунду оторвался от бумаг и одарил чиновника сочувствующей улыбкой.

– Скоро узнаешь, – загадочно пообещал Филипп Первый. – Так чем могу быть полезен?

– В Техкомиссии завелся предатель.

Филипп пораженно воззрился на чиновника, ни один из двух аватаров не шевелился, ни один из четырех глаз ни разу не сморгнул.

– У тебя есть доказательства? – спросил он после долгого молчания.

– Не настолько веские, чтобы добиться повального зондирования.

– Так чего же тебе от меня надо?

– Попить не хочешь? – вмешался Филипп Второй, наливая себе стакан сока. – Вкус, конечно же, не совсем того, при питании по проводам иначе и не бывает. Какая-то там история с концентрацией сахара в крови.

– Да знаю,– отмахнулся чиновник, – Помнится, ты занимался контролем над биологией. Вот я и подумал, а не знаешь ли ты что-нибудь о клони-ровании. Особенно – о клонировании людей.

– Клонирование… Нет, тут я пас. Знаю, конечно, что применение этих методов к человеку запрещено вчистую. В этот гадюшник никому залезать не хочется.

– Если конкретно, мне хотелось бы знать, какую выгоду можно получить от клонирования самого себя?

– Выгоду? Понимаешь ли, чаще всего тут замешано эго, а не какие-нибудь там меркантильные соображения. Желание попрать смерть, получить уверенность, что твое наидрагоценнейшее, святое, ничем и никем не заменимое “Я” пребудет вовеки или – если желаете – до самой точки Омега. Все коренится в топкой трясине души. Встречаются и сдвиги на сексуальной почве. Ничего, собственно говоря, интересного,

– Нет, мой случай совершенно иного сорта. Человек, угробивший на этот проект чуть не всю свою жизнь. Судя по некоторым деталям поведения, он поставил перед собой абсолютно четкую и ясную Цель. И попал в веселенькое положение. Кем бы этот герой ни был, любая странность в поведении мгновенно его выдаст.

– Н-ну… – неохотно начал Филипп. – Имей только в виду: все, что я скажу, крайне туманно. И не думай на меня ссылаться. Давай предположим, что наш злоумышленник занимает достаточно высокий пост в том или ином правительственном учреждении. Конкретизировать не будем. Ну, скажем, сам ловит преступников. Можно представить себе уйму ситуаций, когда ему будет очень с руки иметь не один личный код, а два. В тех, например, случаях, когда для осуществления тайной операции требуется утверждение ее двумя старшими офицерами. Или при голосовании, когда нужно склонить в свою сторону комитетское решение. Система сразу же определит, что коды эти идентичны, – но не сможет ничего возразить, ей помешает закон о невмешательстве в личную жизнь. Очевиднейшая лазейка для мошенников, и ничего с ней не поделаешь – закон есть закон.

– Я, собственно, и сам так думал. Сначала. Только слишком уж все это сложно. Должны существовать тысячи более легких способов обдурить машину.

– Должны, говоришь, существовать? Отщипнуть, скажем, кусочек своей кожи, вырастить в растворе, сделать перчатку и отдать ее соучастнику. Или записать собственную свою передачу и повторить ее чуть позднее. И ничего у тебя не выйдет – система защищена ой как прилично.

Раздался мелодичный звон – Филипп поднес к уху большую морскую раковину.

– Тебя, – сказал он, передавая раковину чиновнику.

– Я вернулся из картографического зала, – сказал из трубки более чем знакомый голос. – Ты готов принять донесение?

– Давай.

Он впитал третьего агента.

Картографический зал воспроизводил обстановку венецианского палаццо пятнадцатого века, только вместо средиземноморских пейзажей на стенах висели звездные карты, особенно ярко сияли Семь Сестер. Над головой вращались планеты – величавые шары, окутанные ватой облаков. Сцепив руки за спиной, чиновник остановился перед моделью системы. В центре – Просперо, затем пламенный Меркуцио и мелкие планеты, известные как Фрианки**, срединные планеты, газовые гиганты Гар-гантюа, Пантагрюэль и Фальстаф и, наконец, острова Крайней Фулы – далекие, холодные, почти необитаемые каменные громады, только и пригодные что для хранения особо опасных вещей.

Стены зала слегка расступились, чтобы дать место нескольким новым посетителям.

– Разрешите помочь вам, сэр, – предложил куратор.

Не удостоив робота даже взглядом, чиновник подошел к справочному столу и постучал в маленький, обтянутый самой настоящей кожей барабан.