Майкл Суэнвик - Путь прилива

Чиновник обнял Ундину и не выпускал ее несколько минут, потом они вернулись в комнату.

В следующий раз они вышли на балкон одетыми – воздух стал прохладным.

– Ты знаешь черные созвездия, – сказала Ундина, – и яркие. А можешь ты соединить их в одно?

– Одно?

– Все звезды образуют одно-единственное созвездие. Давай я тебе покажу. Начнем откуда угодно – ну, скажем, с Овна. Проследи за ним, а потом перепрыгивай к следующему созвездию – они являются частями общей, более крупной структуры. Проследи за этим, и ты доберешься до…

– До Космонавта! Да, я вижу.

– Теперь, не забывая о них, рассмотри и черные созвездия – они тоже перетекают друг в друга, образуя вторую непрерывную структуру. Видишь? Следи за моим пальцем – петля вверх, потом вниз я сюда. Видишь? Не обращай внимания на кольца и луны, они эфемеричны. Вот, следи за пальцем. Теперь мы изучили половину неба.

Ты провел большую часть жизни вне планеты, а потому должен быть знаком с обоими полушариями неба, и с северным, и с южным. Соедини их мысленно – одно ты видишь, а другое можешь вспомнить. Они образуют…

И вдруг чиновник увидел. Две переплетенные змеи, одна – сотканная из света, другая – из тьмы. Их кольца заполняли всю сферу. В небе, прямо над головой, светлая змея пожирала хвост темной. Где-то там, под ногами, темная змея пожирала хвост светлой. Свет, поглощающий тьму, поглощающую свет. Вот она, структура. Так было и будет, ныне, и присно, и во веки веков.

Чиновник был потрясен. Всю свою жизнь он прожил внутри одного созвездия, тысячи раз пристально разглядывая его отдельные проявления, – и даже об этом не подозревал. И если от него укрылось нечто настолько очевидное и всеобъемлющее – что еще мог он проглядеть?

– Змеи! – прошептал чиновник. – Боже, в небе полно змей!

Ундина порывисто его обняла.

– Молодец! Жаль, не попался ты мне пораньше, молодым. Из тебя мог получиться настоящий волшебник!

– Ундина, – сказал чиновник. – Что ты будешь делать дальше?

Ундина вздрогнула, секунду помолчала.

– Утром я улетаю на Архипелаг. – Она говорила спокойно, без прежнего ликования, – Сейчас он как раз пробуждается, оживает. В продолжение всего Великого лета Архипелаг – сонное буколическое захолустье, где ничего и никогда не происходит, но сейчас на него словно брызнули живой водой. Люди поднимаются в горы, к самым дворцам, строят из чего попало хибары, размалевывают их такими красками, что глазам больно. Тебе бы понравилось. Музыка, танцы на улицах. Пей местное вино и дрыхни себе до полудня.

Чиновник попробовал себе представить такую картину и не смог, и пожалел, что не может.

– Да, интересно.

Он старался говорить равнодушно и тоже не смог – равнодушие получилось деланным, фальшивым .

– Поехали со мной,– сказала Ундина.– Брось ты свои летающие миры. Я научу тебя самым фантастическим вещам. Ты испытывал когда-нибудь оргазм, длящийся три дня подряд, без передышки? Я тебя научу. Ты беседовал когда-нибудь с Богом? Думаю, Он не откажет, Он же помнит, что за Ним остался небольшой должок.

– А Грегорьян?

– Плюнь на Грегорьяна. – Ундина крепко, до боли, обняла чиновника. – Я покажу тебе полночное солнце.

Чиновник болезненно ощутил в себе некий негнущийся, холодный и жесткий, стержень, не позволявший ему поддаться уговорам Ундины улететь вместе с ней на сказочные блаженные острова. Он хотел – и не мог. Не мог оставить охоту незаконченной. Не мог забыть о долге.

– Не могу, – сказал чиновник. – Мне поручили дело, мне доверяют, я не. могу обмануть людей. Вот разберусь сперва с Грегорьяном и тогда уж…

– Да? Ну и прекрасно. – Ундина сунула ноги в сапожки. Великолепная иносистемная обувь сама собой плотно обтянула щиколотки и икры. – Извини, пожалуйста, но я тороплюсь.

– Не надо так, Ундина.

Ундина надела и застегнула ярко расшитую куртку.

– Мне нужен один день. В крайнем случае – два. Скажи мне, куда ты едешь, и я тебя найду. И тогда – делай со мной что хочешь.

Ундина отступила на шаг и смерила чиновника презрительным взглядом.

– Все мужики идиоты. – В голосе ее звенела ярость. – Да ты и сам, наверное, это заметил.

Не глядя, она подобрала с полу шаль, сброшенную несколько часов назад, накинула ее на плечи, завязала.

– Я не терплю всяких там отговорок и дополнительных условий. Да – нет, только так можно отвечать на мои предложения.

Ундина подошла к двери.

– И предложения эти не повторяются.

Она ушла.

Чиновник присел на край кровати. Ему показалось, что простыни сохранили запах ее духов. Было очень поздно, но снизу все еще доносились крики и смех – двойники, привыкшие жить по внепла-нетному времени, продолжали веселиться.

Чиновник немного посидел и заплакал.

Ты как пыльным мешком стукнутый. Негромкий рокот двигателей напоминал сытое кошачье мурлыканье, флаер летел на юг. Сиденья были глубокие и мягкие, как в ложе оперного театра. Через некоторое время Чу повторила попытку.

– Сколько я понимаю, ты провел эту ночь в приятной компании. Могу только позавидовать.

Чиновник героически смотрел вперед.

– Не хочешь говорить и не надо, как-нибудь перетопчемся. – Чу сложила руки на груди и откинулась на спинку. – Я проторчала в этой хреновине всю ночь без никого, не с кем было словом переброситься – проторчу еще и утро, что со мной сделается.

Тауэр-Хилл остался далеко позади, превратился в маленькое неразборчивое пятнышко. Серые облака соскальзывали с Пидмонта и неслись к Океану над лесами, багровыми, как кровоподтек. Лес кишел бегемотами. Чувствуя непонятный, непреодолимый зов, они суетливо вылезали из грязных нор и слонялись по лесу, чудовищно раздутые от детенышей, которые родятся только после их смерти, в щепки разносили деревья. Дикие твари, встревоженные и обреченные.

Роль пилота исполнял чемодан – чиновник подключил его прямо к органам управления в обход автономной системы. С чемоданом и надежнее, и проще – поправки к курсу можно вводить голосом, безо всяких там кнопок-ручек. Бегемоты валили лес абсолютно бесшумно – двойной, с вакуумной прослойкой фонарь задерживал все внешние звуки, в кабине слышались только убаюкивающее мурлыканье двигателей да негромкое гудение аппаратуры.

И вдруг Чу, пребывавшая все это время в сонном оцепенении, встряхнулась, ударила ладонью по приборной доске и рявкнула:

– А это еще что такое – там, внизу?

– Геданк, – сообщил флаер. – Прибрежный поселок, пристань, сто двадцать три жителя. Самый восточный из региональных эвакоцентров для…

– Да знаю я этот Геданк! А вот что мы здесь забыли? Мы же летим обратным курсом. – Чу крутила головой, пытаясь сориентироваться. – Мы же летим на север! Как это вышло? Почему мы снова над рекой?