Майкл Гаррисон - Свет

Снова пошел снег. В перспективу Стрэйнт, словно заполненное конфетти ущелье, тянулся лабиринт стен и фонарей. Со стен свисали старые агитационные плакаты. Эд вздрогнул.

Искры, подумал он ни с того ни с сего. Везде искры.

И еще подумал: Вот дерьмо!

Но спустя минуту начал смеяться.

— Мы это сделали, — произнес он.

Тиг Волдырь тоже засмеялся.

— На кого мы похожи? — проговорил он.

— Мы это сделали, — повторила Нина изучающим тоном. Произнесла еще пару раз. — Мы это сделали , — заключила она.

— Да, дорогуша, вы это сделали, сомнений нет, — согласилась Белла Крэй.

Ее сестричка добавила:

— Мы решили, что вы появитесь с этой стороны.

— Фактически, дорогуша, мы на этом банк сорвали, вот.

Они стояли посредине улицы под снегом и, надо полагать, уже давно не двигались с места. Они были при полном параде и клатчах, точно завалили в квартал закройщиков в седьмом часу вечера напиться, уколоться и встретить уготованную им судьбу. Помимо черных юбок и офисных блузок, сестрички облачились в шубейки до талии из поддельного меха, чтобы не так мерзнуть. У Беллы, кроме того, на голове торчала шляпка, отороченная тем же фальшмехом. Между подолами юбок и черными зимними сапожками голые ноги сестричек раскраснелись на морозе. Эви Крэй как раз расстегивала свой клатч. Доведя эту операцию до половины, она подняла взгляд.

— Ты можешь уйти, дорогая, — сказала она Нине, словно удивившись ее присутствию здесь. — Ты нам не нужна.

Нина Волдыриха перевела взгляд с Эда на мужа и сделала недовольный жест.

— Не-а, — ответила она.

— Уходи, — попросил ее Эд. — Им нужен я.

Нина упрямо замотала головой.

— Ты можешь уйти, — повторил Эд.

— Нам нужен он, — согласилась Эви Крэй. — Ты бы лучше ушла, дорогуша.

Тиг Волдырь схватил Нину за руку. Она позволила ему отвести себя на шаг-другой, но тело и голова ее оставались повернуты к Эду. Он улыбнулся лучшей своей улыбкой. «Уходи же», — молча взмолился он. И сказал вслух:

— Спасибо за все.

Нина неуверенно улыбнулась в ответ.

— Погоди-погоди, — сказала Эви Крэй, — нам твой гребаный муженек тоже нужен.

Она полезла было в сумочку, но Эд уже выхватил автоматический «хайлайт» и приставил к ее лицу так близко, что дуло пушки уперлось Эви под левый глаз и оставило ссадину.

— Не вынимай руки из сумочки, Эви, — посоветовал он. — И ничего не предпринимай.

Он смерил ее взглядом.

— Если, конечно, ты не запустила себя в культиварку.

— Ты никогда этого не узнаешь, говнюк дипнутый, — сказала она. И добавила: — Убей его, Белла.

Эд обнаружил, что смотрит поверх макушки Эви в дуло большого пистолета Чемберса, который сжимала Белла Крэй. Он пожал плечами.

— Убей меня, Белла, — произнес он.

Тиг Волдырь мгновение созерцал эту сцену, тихо пятясь. Он не выпускал руки Нины.

— Пока, Эд, — сказал он, развернулся и припустил вниз по улице. Сперва ему приходилось волочь Нину за собой, потом она словно очнулась и побежала уже по собственной воле. Они напоминали пару высоких неуклюжих птиц. Вокруг мелькал снег, частично скрывая из виду их странную побежку на непослушных ногах. Эда Читайца пронзило облегчение: он так многим был им обязан. Оставалось надеяться, что они поладят между собой, вернутся к детям и заживут счастливо.

— Пока-пока, — произнес он рассеянно. — Нырните глубже, ребята.

— Говнюк ты дипнутый! — молвила Эви Крэй.

Пушка в ее клатче громко бухнула. Сумочка взорвалась, по улице просвистел снарядик из пистолета Чемберса. Подскочив от неожиданности, Эд выстрелил Эви в лицо. Тело ее напряглось и повалилось на сестру, ударив по руке с пистолетом, так что Белла тоже выстрелила — ей в затылок. Эд отпустил Эви, позволил трупу рухнуть и наставил Белле в подбородок «хайлайт».

— Надеюсь, это была культиварка, Белла, — сказал он и предупредил: — Если вдруг ты не в культиварке, лучше брось пушку.

Белла глянула на тело сестры, потом на Эда.

— Ах ты, гребаная тварь! — сказала она. И бросила пистолет. — Тебе не спрятаться. Тебе теперь нигде не спрятаться.

— Ага, значит, не культиварка, — заключил Эд и пожал плечами. — Прости.

Он выжидал, пока не уверился, что Тиг с Ниной скрылись. Потом собрал все валявшееся на месте драки оружие и припустил по Стрэйнт в противоположную избранной ими сторону. Он понятия не имел, куда бежит; снег перешел в дождь. Он слышал, как позади орет на ганпанков Белла Крэй. Оглянувшись, он увидел, как та пытается поднять в сидячее положение тело сестры. То, что было некогда головой Эви, завалилось назад и в свете фонарей напоминало мокрую тряпку. «В упор , — подумал он. — Я ей выстрелил прямо в глаза».

Вернувшись в Лондон, Майкл Кэрни запер дом в Чизвике и в тот же день перебрался к Анне.

Груза набралось немного, и это было очень кстати, поскольку Анна накапливала барахло с маниакальным пристрастием, ограждаясь им от собственных мыслей. Дом ее напоминал Крольчатник: планировка линейная, но каждая комната служит переходом из одного помещения в другое. Трудно было определить, где именно находишься. Естественное освещение практически отсутствовало. Анна сделала дом еще темнее, покрыв стены керамоплиткой оттенка желтой тосканы, а поверх наляпав бледной терракоты. Кухня и санузел были крошечные, стены ванной разрисованы бледно-голубыми рыбками. Повсюду виднелись маски, ленточки, китайские абажуры, грязные шторы, дешевые стеклянные канделябры и крупные высушенные фрукты из невиданных стран. Книги словно стекали с наклонных полок из мягких пород дерева на мелассовый паркет и дрейфовали по всему дому.

Кэрни сперва планировал спать на футоне [25] Футон — традиционный японский матрас, раскладываемый по полу в качестве постели. в дальней комнате, но, полежав там, обнаружил, что у него сердечко пошаливает и накатывают приступы необъяснимой тревоги. Проведя в дальней комнате пару ночей, он переместился в постель к Анне. Вероятно, это было ошибкой.

— Ой, мы как будто снова женаты, — сказала Анна утром с болезненно-ослепительной улыбкой.

Выйдя из ванной, Кэрни увидел, что Анна уже приготовила яйца пашот с тостами из черствого хлеба, присовокупив к ним такие же черствые круассаны. Девять часов утра, а на аккуратно застеленном столе стоят зажженные свечи в подсвечниках. В целом, однако, ей вроде бы стало лучше. Она записалась на курсы йоги в Уотерменовском центре современного искусства. [26] Расположен в Брентфорде, на западе Лондона. В третьем романе цикла, «Empty Space», Анна носит фамилию Уотермен. Перестала Анна и писать записки сама себе, хотя старые оставила прикнопленными на тыльной стороне двери в спальню, где Кэрни то и дело на них натыкался и чувствовал эмоциональную ответственность. «Кто-то тебя любит», — сообщала записка. Он большую часть темного времени суток проводил глядя в потолок на пятно уличного света и слушая шум транспорта в районе Чизвикского моста. Приведя нервы в порядок, он отправился к Тэйту в Фицровию.