Майкл Гаррисон - Свет

— Тише, — говорила Энни Глиф. — Тише, Эд.

— Я вспоминаю то, чего не видел, — рыдал Эд.

Он жался к ней, слушал биение сердца — тридцать ударов в минуту, а то и меньше. Сердце всегда успокаивало его: крупное, надежное; выводило из стоячей волны собственного ужаса. С другой стороны, оно его так успокаивало, что он почти сразу снова проваливался в беспамятство; однажды ночью сон промотало дальше, и он оказался там, куда ступать не хотел. Внутри. Он увидел лестницу.

— Война-а-а-а-а-а! — завопил он, выскакивая из засады на сестру. Она уронила поднос. Двое молча уставились друг на друга и на то, что натворили. Сваренное вкрутую яйцо покаталось и улетело в угол. Было уже поздно пытаться помочь. Он уставился в лицо сестры, искаженное непонятным гневом. Он убежал, истошно вопя.

— Когда она решила уйти, отец наступил на котенка, — сказал он Энни наутро. — Котенок умер. Отец не хотел. Он не хотел, чтобы так вышло. Но после этого я решил, что тоже уйду от него.

Энни улыбнулась.

— Странствовать по Галактике, — кивнула она.

— Летать на кораблях, — сказал он.

— И трахать всех цыпочек, какие подвернутся.

— И даже больше того, — усмехнулся Эд.

Он посидел еще минутку после ухода Энни, размышляя.

Я вспомнил черного котенка, а потом… было еще что-то, еще. До того, как сестра ушла. Ему показалось, что он видел реку. Женское лицо. Женская нога рассеянно шевелит пальцами в воде. Отстраненный, но счастливый голос: «Разве нам не повезло? Разве нам не повезло, что у нас все это есть?»

«Тогда мы жили все вместе» , — подумал Эд.

Для первого выступления Эд облачился в смокинг.

Впоследствии, по очевидным причинам, он одевался в дешевый синий комбинезон, который легко было выстирать; но на первом шоу ему хотелось выглядеть импозантно. Маленькие тесные подмостки возвели между «Майкл Кэрни с Брайаном Тэйтом смотрят в монитор, 1999» и «„Тойота-превия“ с клэпхемскими [47] Клэпхем — район в юго-западной части Лондона. школьниками, 2002», подсветив ее стеллажами старомодных цветных прожекторов и снабдив аккуратными голографическими спецэффектами. В центре сцены, на простом деревянном стуле предстояло сидеть Эду с аквариумом на голове; микрофон прорицателя был так же старомоден, как осветительная система. [48] Весь эпизод, похоже, является аллюзией на «послания великана» Дейлу Куперу из культового сериала Дэвида Линча «Твин Пикс».

— На самом деле он ни к чему не подключен, — сказала Хэрриет. — Звук транслируется обычным способом.

Гермафродитка явственно нервничала. Она весь день после обеда тут суетилась. Хэрриет отвечала за обустройство сцены и обожала расписывать, как от простой девочки на побегушках проложила себе путь наверх по карьерной лестнице. Именно Хэрриет настояла на смокинге.

— Надо, чтобы ты выглядел властно, — сказала она.

Она была очень горда своими идеями. Втайне Эд считал, что те граничат с фатовством. Гермафродитка с живыми татухами, лысой башкой и пучками рыжеватых волос в подмышках казалась ему наименее привлекательным воплощением Сандры Шэн. Его так и тянуло сказать:

— Послушай, ты же теневой оператор, ты можешь всем тут рулить. Так зачем?

Но он не нашел уместного момента это высказать. К тому же реакция алгоритма на подобную критику была непредсказуема. Пока ему приходилось выслушивать ее объяснения и смотреть, как она указующим перстом целит в диорамы по обе стороны крохотной сцены:

— Мы помещаем себя в этом поворотном моменте, желая исследовать возможности непостоянства и вечных перемен…

— Не думаю, что нам этого особо хочется, — сказал Эд.

Он не понимал, зачем проектировать мерцающее голографическое изображение Тракта Кефаучи на атласный занавес позади. Но когда спросил об этом Хэрриет, та немедля сменила тему, превратилась в Сандру Шэн и посоветовала:

— Эд, тебе следует понять, что им ты нужен мертвым. Любое пророчество преждевременно. Аудитория возжаждет твоей смерти.

Эд только уставился на нее.

К вечеру он все еще не понимал, чего от него хочет аудитория. Людской ручеек быстро затапливал места перед сценой, принося широкую и представительную выборку нью-венуспортских типажей. Были тут корпоративщики из анклавов, одетые в кропотливую имитацию персонажей диорамы в тени за сценой; гики и культивары с Пирпойнт-стрит; невысокие, идеальной красоты портовые шлюхи, от которых пахло ванилью и медом; девушки-рикши, бак-наркоши, восьмилетние ганпанки и счетоводы всех вышеперечисленных. Набралось и несколько новочеловеков, чьи руки и ноги были бледны и неестественно гибки, а выражения лиц — неадекватны происходящему. Держались зрители тише обычной цирковой аудитории, а еды и напитков принесли с собой меньше, чем Эд надеялся. Зловеще внимательны. Непохоже, чтоб он им был нужен мертвым. Эд вышел на сцену в смокинге, сел на деревянный стул в свете цветных прожекторов и взглянул на них. Ему было жарко, накатывала тошнота. Одежда жала.

— А-э-э… — начал Эд.

Прочистил горло.

— Дамы и господа, — начал Эд по новой. Ряды белых лиц глядели на него. — Будущее. Что это такое?

Он понятия не имел, что бы добавить, поэтому наклонился, подцепил с пола между ног аквариум и устроил его на коленях. Эда наняли прорицателем. Ему нужно было о чем-то говорить. Он не знал, считается ли предсказание будущего развлечением или частью сферы услуг. Мадам Шэн по этому поводу не откровенничала.

— В общем, — сказал он, — почему бы мне не ударить в него лицом?

На него ринулись серебристые угри, что-то вытекло прочь из жизни, а потом вытек и сам Эд, растворился, как теплое течение в холодном море. Этим вечером ощущения его ничем не отличались от прежних, однако наблюдал он с некоторого расстояния, тягостно-липкого и непривычного. Все требовало усилий. Он очнулся примерно через час и обнаружил, что лежит на бетоне космопорта. Дул соленый ночной ветер. Его тошнило и морозило. Рядом на коленях стояла Энни Глиф. Ему показалось, что она тут уже некоторое время. И что ждала бы и дальше, сколько бы ни потребовалось. Он закашлялся и мучительно блеванул. Энни вытерла ему рот.

— Все-все, — сказала она.

— Иисусе! — вымолвил Эд. Потом: — Привет. Ну как я?

— Шоу было недолгим. Как только ты нахлобучил себе на голову этот аквариум, тебя судорога схватила. По крайней мере, было такое впечатление.

Энни улыбнулась.

— Их это не убедило, — продолжала она, — пока ты не встал со стула.

Она рассказала, что Эд поднялся со стула и около минуты стоял перед аудиторией в пляшущих пятнах света, дрожа, и что за это время он успел медленно обмочиться.

— Настоящий твинк-момент, Эд. Я тобой гордилась.

После этого из дымчатых недр аквариума донеслись какие-то приглушенные звуки. Эд резко вскрикнул и попытался сорвать аквариум с головы. Потом потерял равновесие и внезапно рухнул прямо в передний ряд, во весь рост.