Сергей Сюрсин - Фантастика. Пасынки Земли

Сначала он перепрыгнул в свой город. Последствия прошедшей волны он представлял, но явь оказалась намного трагичней. Вода уже сошла, но от былого величия человека не осталось ничего – ни деревца, ни здания. Всюду, куда ни кинь взор, расстилалась однообразная грязевая равнина, исперещенная лужами и озерами мутной воды. Все здания оказались разрушенными. Лишь кое-где под скользкой глинистой грязью угадывались груды кирпичей и стеновых блоков, бывших когда-то высокими стройными зданиями, да высовывалась из них скрученная арматура. Река, будто еще не насладившись местью, пробила себе новое русло прямо через город, довершая его гибель. Из воды торчали обнаженные подземные коммуникации, нависали грозящие ежеминутно рухнуть асфальтовые участки улиц и размытые фундаменты домов.

От увиденного у Сани тоскливо сжалось сердце. Нет у него больше родного города, в котором он когда-то родился и вырос. От страны тоже ничего не осталось, – все ее население разбрелось по планете. К чему теперь расстраиваться, – одернул он себя, – когда сейчас вряд ли найдешь хоть одного человека, не потерявшего свою родину. Сейчас родина любого – вся Земля, вся планета. Нет разделения на страны, народы, нации. Единый город, единая страна – Земля.

Собравшись с мыслями, Саня обратил внимание на север, куда переместилась серая стена. Заняв половину небесного свода, приняв черный грязевой оттенок, она показалась ближе и грознее.

Определив вдали возвышение, показавшееся с виду надежным, Саня перепрыгнул туда. Затем снова подыскал подходящее место и повторил прыжок. Так он постепенно, преодолевая с каждым шагом по несколько километров, будто на нем были надеты сказочные сапоги – скороходы, углублялся в дымную стену, которая, отодвигаясь, окружала его со всех сторон, укутывая в свой туманный саван. Идти с каждым шагом становилось все труднее. Дальние ориентиры исчезли, а ближние, едва различимые в зыбком сером месиве, оказывались предательскими. Саня провалился несколько раз в грязь и оказался вымазанным с ног до головы. От едкого дыма слезились глаза, кашель сотрясал тело. Саня уже подумывал о возвращении, но решил продержаться еще сколько сможет.

Сумрак сгустился настолько, что солнце едва пробивались сквозь пелену и угадывалось только по еле видимому ореолу. Саня уже не выбирал путь, а наугад перескакивал с места на место. Это чуть не погубило его. Перепрыгнув в очередной раз, он очутился по колено в жидкости. Что это была за жидкость, он разгадал позднее. А пока было только ощущение, что ступил в кастрюлю с кипятком. Кругом был огонь. Море огня. Языки пламени плясали по нефти, лизали ее жаркими языками. Нестерпимый жар вызывал ощущение раскаленной сковородки. Одежда и волосы вспыхнули мгновенно. В следующее мгновение Саня исчез.

Рита опешила, когда из небытия перед ней возник пылающий факел и покатился по полу. Она упала на этот факел, крепко обхватила его, несмотря на жуткую боль, и представила мысленно воду – море, океан воды.

Позже они пришли к выводу, что та гигантская волна, снося на своем пути леса, деревни и города, разрушила нефтепроводы и установки Сибири. Высвободившаяся и продолжающая поступать из скважин нефть, залив Сибирскую котловину, воспламенилась и превратила этот район в ад. В память об этом вечном огне у Сани осталось шрамы от долго не заживающих ожогов.

Однажды доктор появился в палате слегка взволнованный.

– Что случилось? – спросил Саня.

Доктор помялся и, присев на краешек кровати, задал ему вопрос:

– Как ты думаешь, почему тот человек стрелял в тебя?

– Маньяк, наверно, – Саня задумался, – или охранял свою территорию. Жизнь сейчас тяжелая, голод везде. Вот он и опасался лишних ртов.

– Нет, – возразил доктор, – причина совсем в другом, – и, поймав недоумевающий взгляд Сани, продолжил. – Уже почти год прошел, как исчезли «дыры». Жизнь постепенно налаживается, входит в свою колею. Пусть многое изменилось. Пусть тяжело сейчас, голодно. Но и человек остался таким же, каким был. И эти временные трудности он преодолеет. Цивилизация восстановится в таком же виде, в каком и была. Единственное, что не укладывается в ее схему, – это вы, люди – мутанты. А, может, уже и не люди, а нечто другое. Чужое, инородное. Вы мешаете обычным людям воссоздать цивилизацию, не вписываетесь в нее. Вас боятся, ненавидят, как боятся всего нового, непонятного. Вам завидуют, завидуют вашим способностям перемещаться по всей планете, тогда как другие ограничены своим узеньким мирком. Особенно мешаете вы новым правителям, которые появляются сейчас повсюду. Даже в нашем городке, где едва ли имеется сотня жителей, появился свой мэр. Свалился, как снег на голову. Теперь ходит, командует, будто мы без него прожить не могли. И мы подчиняемся, да, подчиняемся, – качнул он огорченно головой, – а что делать? Он собрал вокруг себя горстку головорезов. Попробуй, пикни. Следов твоих в это смутное время не найдут. С вами же разговор особый. Вы неуправляемы, вольны, как птицы, Захотел – туда прыгнул, захотел – сюда. Как заставить вас подчиниться? Поэтому вы представляете угрозу нашему мэру, да и любому другому правителю, угрозу их власти. Поэтому в вас и стреляют. Но ты не волнуйся, – потрепал он напрягшегося Саню по плечу. – Я в тебя стрелять не собираюсь. Все обстоит несколько иначе. Дело в том, что в город просочились слухи, что в больнице обитают мутанты. Кто это разнес – персонал или больные – не знаю. Да и не так уж это важно. Сегодня утром меня вызвали к мэру и учинили допрос. Я им ничего не сказал.

Доктор встал и направился к выходу. Замешкавшись у двери, он сказал:

– Будь на всякий случай настороже. Я не уверен, что мне поверили. Могут нагрянуть в любой момент. И подруге своей накажи пока не появляться.

Он ушел, поселив в Саниной душе тревогу. Пора отсюда уходить! Доктор требовал лежать в постели еще неделю. Но рана уже поджила. Саня даже изредка вставал и подолгу стоял у окна, наблюдая за чуть теплившейся жизнью городка.

Появившаяся к вечеру Рита не на шутку встревожилась, узнав о происходящем. Всю ночь они искали выход из создавшегося положения, но так ни к чему не пришли. Оставаться опасно. Уходить сейчас – значит, тоже рисковать. Мало ли что может случиться. Вдруг воспалится незажившая рана. При отсутствии специального ухода это может окончиться плохо, – рана серьезная.

Утром Рита исчезла. Саня строго – настрого запретил ей появляться, и та ушла с тяжелым сердцем. Оставшись один, Саня стал ждать, напряженно прислушиваясь к коридорным шумам. Глаза после бессонной ночи слипались, клонило в сон, но он не мог позволить себе этого.

Тишина, нарушаемая изредка больными и занятым обыденными делами медперсоналом, угнетала. Вот прошелестела накрахмаленным халатом медсестра, прокатили тележку с больным, проковылял на костылях пациент из соседней палаты. И снова тишина… Лишь весело щебечут за окном воробьи, да доносится издалека стук топора.