Сергей Джевага - Искусственный отбор

ПСБ взялось за дело основательно. С помощью боевого спутника продолбили дыру в горе и теперь планомерно выжигали тайное логово корпораций. Еще больше удивляло то, что мобилизовали столь крупные силы в малый, почти мизерный срок.

Хотя ответ прост. Они знали. Они ждали. Война назревала давно.

От мыслей и наблюдения за Разломом отвлек вид еды. Игорь распотрошил ящик, любезно доставленный одним из солдат, обложился со всех сторон упаковками и предался обжорству как никогда в жизни. Буквально загружал в себя пищу, а желудок казалось, разогрелся как доменная печь, плавил на подходе, делил на белки и жиры, аминокислоты, витамины.

А потом бывший агент просто упал на траву под раскидистым кедром, закрыл глаза и скользнул взглядом внутрь себя. Ниточки жара разрослись, превратились в широкие потоки, устремившиеся к поврежденным тканям и органам…

В первый раз он очнулся от невыносимого зуда. Сел и, мельком заметив удивление в глазах конвоиров, принялся с воем и проклятиями чесаться. Стащил комбинезон и повязки, терся о шершавую кору кедра, драл по спине и груди когтями, срывая целые лоскуты отмершей кожи. Когда приступ прошел, поел еще, оделся и опять разлегся на траве. Думал, размышлял, пытаясь уместить в себе новое знание, смириться с тем, что способен теперь заживлять раны и выращивать новые органы, изменяться.

Это и радовало, так как в противном случае давно подох бы. И устрашало. Как все неведомое, странное и непознанное.

Но мысли постепенно ушли. Игорь слишком устал, чтобы предаваться бесполезным рефлексиям или составлять планы побега. Реагент, Коллектив, загадочные Странники казались далекими и пока неважными. Он просто лежал и выздоравливал, слушая дрожь земли, далекий рокот взрывов, вдыхая запах гари. Светило солнце, шелестела листва, с неба падали ломкие клочья пепла, покрывая мокрую траву серой грязью.

Во второй раз изгой пробудился от звуков шагов. Пробудился резко, как хищник, почуявший опасность, прислушался к голосам невдалеке. Кто-то ожесточенно спорил.

– …Не отдам! Не отдам, и не проси. Ты не представляешь, сколько крови он мне попортил, сколько пришлось гоняться по Пангее и окрестностям. Я и от Центрального Координатора выговор получил. Не замечание! Выговор! Еще два – и сошлют в какую-нибудь Тмутаракань, а то и в Зону – дуболомов дрессировать. И когда получил шанс исправить положение, появляешься ты, заявляешь, что хочешь его забрать.

– Артур, ты б угомонился, а? Или решил – если не аргументами, то криком? Я прекрасно понимаю, что значит для тебя карьера и репутация. В вашем ведомстве сложно: с населением вплотную работать, дерьмо разгребать. Но пойми и меня. Миронов важен. Важнее, чем можешь вообразить.

– Почему? Дело в вашем проклятом Номере Два? В Составе? Что это вообще такое?

– Возможно. Но ты ведь в курсе, информация засекречена. Если скажу, в ссылку отправят уже меня.

– Да плевать!

– Не сомневаюсь. Но мне все равно нужен этот человек. Немедленно. Обещаю, завтра же придет приказ о переводе пленника, тебе выпишут премию и аннулируют выговор.

– А не слишком ли много на себя берешь? Ты всего лишь Наблюдатель.

– Точно. Наблюдатель с расширенными правами и десятым уровнем допуска. От тринадцатого отдела.

Долгая пауза. Череда взрывов на заднем фоне, лязг и скрип, топот пробегающего мимо меха. И голос резидента ПСБ, теперь потише:

– Не надо тут полномочиями бряцать. И прозрачно намекать на неприятности не ст о ит. По Протоколу пока нет официального приказа, пленник мой. И никто меня не осудит.

Вновь пауза. И спокойный голос со знакомыми интонациями ледяного превосходства:

– Ты не потому уперся, что так уж следуешь правилам, Артур. И не задницу прикрыть хочешь. Миронов тебе оскорбление нанес. Как же, великого железного Геринга обвели вокруг пальца, ухо отстрелили.

– Как… Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Действительно? Слушай меня внимательно – я подчинюсь Протоколу, черт с тобой. Но если с головы Игоря упадет хоть волос, пеняй на себя. Причем не я тебя прикопаю, а начальство. И допрашивать тоже запрещаю.

– Ким, дорогой, а запрещалка выросла? Наблюдатель не имеет права вмешиваться и приказывать Оперативнику.

– Тогда настоятельно советую. Поверь, сейчас как раз такой случай, когда информационная безопасность важнее Протокола и Устава. И ты в курсе, что случается, если командование решает, будто агент превысил допуск.

– Я тебя услышал, уважаемый.

– Замечательно. Как только подготовят один из челноков, отправлюсь в штаб-квартиру. Но предварительно мне необходимо поговорить с задержанным.

– Исключено. Ты к нему не подойдешь.

– Параграф тридцать, пункт два Устава. Наблюдатель тринадцатого отдела в исключительных случаях имеет приоритетное право…

– Можешь поговорить.

– Я знал, мы придем к взаимопониманию.

Дремоту смахнуло как снег с веток. В голове молоточками застучала кровь, мускулы невольно напряглись. Злость и обида требовали вскочить и схватить Кима за горло, выдавить истину как влагу из мокрой губки. Миронов с трудом расслабил натянутые струнами мышцы, глубоко вздохнул.

Не сейчас.

Зато он мог собой гордиться, уловка с телефоном сработала, Ким примчался вместе с войсками. И предположил верно – бывший командир действительно работал на ПСБ. Правда, в Уставе безопасников записано, что отделов двенадцать, а не тринадцать. Но это как раз и объясняло исключительные полномочия, секреты и прочее. Неизвестная организация, где работал и Виктор, и Алекс оказалась глубоко законспирированным отделением Службы.

Уже кое-что. А еще кореец заикнулся об орбитальном челноке. Следовательно, штаб-квартира подразделения на другом континенте. В Антарктиде? Или в Америке?..

Но вопрос по большому счету являлся риторическим. Если уж и простые резиденты относятся к цифре тринадцать настороженно, то логично предположить – знают мало. А если знают мало, то и видели столько же. Вывод? Конечно, Америка.

Шаги стали громче. Но бывший агент продолжал валяться с закрытыми глазами, даже когда Геринг изрек:

– Пикник развели какой-то… Стоп! Что за дрянь? Я же его из-под земли тащил, живого места не было.

– Артур, – перебил Ким. – Заткнись.

– Но, – натянуто сказал резидент ПСБ. Осекся, произнес с другой интонацией: – Неужели Номер Два позволяет…

– Забудь о том, что сейчас ляпнул, – с нажимом сказал кореец. – И о чем подумал.

И на этот раз в голосе Виктора прозвучало нечто такое, что заставило безопасника умолкнуть. Воцарилась тишина, которая казалась красноречивее любых слов. Игорю же отчаянно захотелось увидеть выражения лиц, но упрямство заставило играть до конца. Хотя воображение прекрасно нарисовало картину того, как меняется физиономия Геринга: сомнение, потом замешательство, задумчивость.