Дмитрий Старицкий - Вверх по течению (СИ)

— А по тому куску дороги, что прямо перед нами видно, пусть стрелки в меткости упражняются. А для пулемета будет только лишний расход боеприпаса и мало толку, — закончил я свой спич.

Инженер уже стоял на размеченной мной позиции и одновременно смотрел то на пейзаж, то на свой план в папке.

— Кобчик, покажи мне на плане сектора обстрела, про которые ты говорил, — позвал меня инженер.

— Господин инженер — капитан, давайте я вам лучше всю позицию нарисую.

Взял я у капитана карандаш и тетрадь, начертал укрепление для пулемета, как я его сам вижу, а потом провел на плане два конуса из одной точки.

— Вот так, господин инженер — капитан, — протянул я ему свой план позиций.

Офицер еще несколько раз кивнул головой и выдал.

— Умно. И рука у тебя твердая. А ты сам пулемет системы Леве хоть видел?

— Это такой на большом артиллерийском лафете? — переспросил я и тут же ответил. — В живую… нет, господин инженер — капитан, не видел.

— А как же ты сектора обстрела для него вычислил?

— А что тут сложного, господин инженер — капитан, — пожал я плечами. — Что с винтовки, что с пулемета сектора обстрела одинаковые и подчиняются только полету пули и ее отклонению от прямого выстрела. А также наличием для нее естественных препятствий.

Техник — фельдюнкер стоял рядом с отвисшим ртом. У него был когнитивный диссонанс. Спустился с гор неграмотный неандерталец и дает советы самому батальонному инженеру по фортификации новейшего оружия.

— А… ну, да… ты же охотник… — задумчиво проговорил офицер, что‑то прикидывая в уме.

— Так точно, — не стал я запираться, — и охотился я в горах.

— Учиться тебе надо, Кобчик, — сделал свое заключение инженер.

— Так я не против…

— Тогда так… Словесность вам юнкера преподадут. А ко мне приходи математикой заниматься. Ну, счетом… — пояснил он для моей понятливости.

— Премного благодарен, господин инженер — капитан. Разрешите приступить к нивелировке местности?

Через две с половиной недели мы передали построенные нами на перевале укрепления горным стрелкам, и нас перебросили на другой участок фронта. На восток.

Обстановка менялась стремительно и война к этому времени для империи шла уже под девизом 'одина простив всех'. Только горная республика хранила нейтралитет, но она по настоявшему никогда и не воевала уже лет как пятьсот, разве что наемников поставляла по всему континенту, всем кто готов был хорошо за это заплатить. Да еще страны Скандии в северном море не были расположены ввязываться в бойню. Выгодную торговлю со всеми сторонами конфликта разом они нашли более предпочтительной, нежели какие‑либо сомнительные территориальные захваты. А нейтральных флаг им уже гарантировали все стороны разгорающегося конфликта.

Последним в войну против империи ввязалось Восточное царство — такое же лоскутное образование разных племен и народов, как и сама империя. А Островное королевство как всегда попыталось решить все проблемы морской блокадой нашего побережья северного моря. Но поздно, империя заранее вышла к южным морям. Там расширялись порты и к ним тянули железную дорогу. Большую часть военного флота открытого моря генштаб заранее перебросил в те акватории, и броненосцы успешно сдерживали потуги винетского флота вернуть там свою гегемонию. К тому же имперский флот первым делом взял под свой контроль проливы, и получить помощь от союзников Винетия не могла по определению. Остальные же страны циркумпонтийского региона винетов давно, мягко говоря, не любили и где явно, а где и тайно но все поддерживали империю.

Наиболее важные грузы, пока не построена железная дорога перебрасывались в империю дирижаблями. Я даже видел один такой гигантский аппарат, который безумно храбрые воздухоплаватели провели между гор прямо над нашей стройкой. Вся работа на два часа встала, потому как военные строители прыгали, свистели, кричали здравницы и кидались в небо головными уборами, гордясь неторопливо проплывающей над ними имперской мощью. Вернулись к труду только после того как дирижабль исчез из поля нашего зрения.

Но самым большим моим охудением стало то, что дирижабль шел на паровой машине.

— Куда они там уголь грузят? — удивился я.

Юнкер граф Клевфорт пояснил мне, что запитывали баллоны дирижаблей искусственным светильным газом, который и служил для этой паровой машины топливом. А сама паровая машина сделана весьма компактной, но три винта разом крутит. Убиться мало — воздухоплаватели здесь просто смертники. Они бы еще двигатель внешнего сгорания себе поставили для полного счастья.

Вот тут‑то я в восторге чувств и высказал идею того, что с таких дирижаблей можно весьма эффективно бомбить врагов. Юнкер надо мной посмеялся, но уже много позже я узнал, что эту идею он у меня нагло украл и под собственным авторством представил такой проект в генеральный штаб. Графа сняли с нашего поезда на полпути и с курьером доставили в столицу, где досрочно и без экзаменов присвоили ему чин инженер — лейтенанта. И всю войну он прослужил на заводе, где изготовляли бомбы для авиации. А вы говорите: аристократ…

Ладно, все равно ему спасибо, что научил меня рецкому и имперскому алфавитам и основам грамматики. Письмо я уже сам потом освоил, купив по дороге на станции учебник для начальной школы.

А вот горные стрелки мне не показались. Больно они были с нами надменны. Элита, блин. А мы для них — быдло. Хотя большинство стрелков набиралось из таких же горцев как мы, и говорили они на том же рецком диалекте. Но у них были винтовки, а у нас нет, и только поэтому они нас считали неполноценными солдатами. Так — обслугой настоящих бойцов.

Горцы — стройбатовцы после первых же словесных унижений вытащили из ранцев дедовские кинжалы и нацепили себе на пояса. Офицеры этому не препятствовали, понимали ситуацию. Да и стрелки после этой демонстрации словесно перестали цеплять стройбат, зримо увидав, что такое поведение чревато суровой горской дуэлью на ножах с завязанными глазами под барабан. Но молчаливой спеси и презрения к нам у них стало даже больше.

Так что врага империи в горах я так и не увидел. Только беженцев из долин, которые последние пять дней тянулись на наш перевал со своим скарбом не только в телегах, запряженных стерхами но и просто влекомого на ручных тележках. Винетская армия занимал наши долины с той стороны хребта.

Мы успели возвести укрепления впритык по срокам.

Пулемет местный я все‑таки увидал. Ржать уходил в сторонку. Типичная семиствольная десяти миллиметровая митральеза с ручным приводом автоматики. Ручку попеременно крутили два здоровых амбала из расчета. Скорострельность четыре сотни выстрелов в минуту. Боепитание из коробчатых магазинов. Один магазин — сорок патронов. На разборном пушечном лафете. Весь аппарат в разборе занимал восемь стерховых вьюков. Да… и патроны к нему на дымном порохе… Тот еще пулемет… Правда, лучше иметь такой пулемет, чем вообще никакого.