Дмитрий Старицкий - Вверх по течению (СИ)

— Мара, — ответил я ей. — Жди сегодня всю нашу компанию в гости. На всю ночь. И сделай так, чтобы никто не остался обижен что ему не хватило.

— Уже бегу, — клюнула она меня в ухо поцелуем. — Жду вас через час.

И отошла к своему столику, где ее ждал импозантный хорошо одетый мужчина средних лет.

Войти на тюремный двор оказалось очень просто — достаточно было показать привратникам приказ принца и нам моментально широко раскрыли ворота. Но вот во флигель контрразведки, который за прошедшее время успели окружить высоким внутренним забором с колючкой поверху, нас пускать не желали никак. А рассвет неуклонно приближался.

Пока рецкие стрелки спокойно и без эксцессов меняли внешнюю охрану городской тюрьмы, мы вели через закрытые ворота бесплодные переговоры с привратниками флигеля, которые все так же состояли из ольмюцких кирасир. Стражи контрразведки требовали письменного приказа от своего непосредственного начальника, ссылаясь на инструкцию. А откуда я им этот приказ возьму, когда начальник контрразведки гарнизона Будвица в данный момент находится на срочной ночной аудиенции у принца, которая в любом случае закончится его арестом.

Через четверть часа мне это все надоело и я, привязав веревкой к воротам гранату, с криком 'бойся!' рванул терочный запал и большими прыжками ускакал за угол. Остальные стрелки также отбежали и попрятались. Учеба на полигоне даром им не прошла.

Хлопок взрыва был весьма невнятный, но одна половинка ворот, скрипя, повисла на верхней петле, раскрывшись, и туда с рук широкоплечий горный стрелок выпустил из ручного 'гочкиза' длинную очередь патронов на пятнадцать.

После чего два десятка стрелков рывком ворвались во внутренний двор и быстро повязали ошалевшую охрану, абсолютно не привыкшую к такому обращению. Настолько обалдевшую, что дверь в сам флигель они позабыли изнутри закрыть. Вояки…

Кирасир разоружили и согнали стадом в одно помещение первого этажа с надежной решеткой на окне и закрыли. Охрану и оборону взяли на себя рецы. На всех стратегических направлениях стояли пулеметчики с 'Гочкизами — Р' в руках, усиленные тройкой стрелков. На всякий случай у каждого стрелка кроме карабина Шпрока было еще по три гранаты.

Младший офицер контрразведки дежурил по расположению, и мы его подняли в кабинете в одном исподнем с деревянной раскладушки и переместили в свободную камеру в подвале. Он даже сообразить не успел, что произошло.

А судьба, кажется, в эту ночь решила сделать мне сюрприз в виде рядового бургграфа Леппе — Тортфорта, который дежурил у телефона вместо спящего начальства. А ведь он по приговору королевского суда должен был воевать в пехоте на передовой без права производства. А он тут, в тылу, и в кирасирском мундире. Занятно… Но, тем для нас лучше.

Пока он крутил ручку коммутатора, из его руки стрелки вежливо, но настойчиво вывернули из его ладони телефонную трубку.

— Не стоит стараться, солдатик, — осклабился рецкий ефрейтор. — Провода мы заранее перерезали.

А я, не удержавшись смачно, съездил бургграфа по уху. Для профилактики.

— Этот тип дезертир с фронта, — заявил я, указывая на бургграфа пальцем. — В кандалы его.

— Кто вы такие и как посмели ворваться с вооруженной силой в святая святых контрразведки, — вскинул бургграф подбородок и как пишется в протоколах 'угрожая нам словами'.

Он видимо не узнал меня с бородой. Что ж тем интереснее будет узнавание. Позже. На допросе.

— Чрезвычайная королевская комиссия по борьбе с саботажем и пособничеством врагу. Вот мандат, — показал я ему соответствующую бумагу, в которой барон Бадонверт был указан как член означенной ЧК с весьма широкими полномочиями. — Увести арестованного в одиночную камеру.

Оккупировав кабинет начальника контрразведки, вызвал рецкого фельдфебеля.

— Провод починили?

— Только что вернулись наши монтеры, ваша милость, — ответил тот.

— Свободен.

Закинул кожаное кепи на вешалку. Вынул из деревянной кобуры пистолет Гоча и положил его на стол, на пачку чистой бумаги — красивый натюрморт получился особенно в соседстве с бронзовой настольной лампой под зеленым стеклянным абажуром и чернильницы в виде деревенского колодца. Кобура также отправилась на вешалку. За ней ремень с горским кинжалом (наградной кортик на операцию я не стал брать). Расстегнул рыжую кожанку бронемастера, которую одел по случаю ночной прохлады. На ней никаких знаков различия не было.

Сев в кресло начальника контрразведки сделал через центральную один телефонный звонок, по которому передал только кодовую фразу 'Птичка в клетке'. Дальше оставалось только ждать.

Для начала зажжем керосиновую лампу на столе. Одного светоча на такой большой кабинет мало.

Чтобы скрасить ожидание приказал вызвать к себе из узилища старшего вертухая со списком заключенных. Вот будет номер, если мы промахнулись… Тогда все спишут на эксцесс исполнителя. То есть меня. Дикий горец, что с него взять?

Загул в популярном ресторане, всегда полном состоятельной публики, должен был отвлечь внимание от меня всевозможных следящих за мной филёров. Даже гипотетических. Так‑то я по жизни в такие заведения не хожу — предпочитаю простую еду, которую готовят моя жена или мой денщик. Да и на пустое времяпровождение у меня просто времени нет. Не говоря уже о дурной трате денег, против которой всегда возмущается моя крестьянская душа. Но когда нужно для дела… То можно и местный убогий канкан посмотреть под дорогие напитки. И золотом щедро потрясти.

Тем более что рота капитана Вальда первой закончила обучение на курсах штурмовиков на полигоне, и нужно было залегендировать ее участие в городской акции как случайное. Пьяную выходку ее командира что ли…

Остальные рецкие части работали в обеспечении. В нужное время выставляли на мостах через реку и всех выездах из города взводные блокпосты с пулеметами. И брали под контроль железнодорожный вокзал с телеграфом. Даже шпальный бронепоезд 'Аспид' на него пригнали… на всякий случай.

Телефонную станцию тихо оккупировали армейские разведчики Моласа еще с вечера, с приемом дел ночной смены телефонисток. Его офицеры слушали все интересующие нас приватные разговоры и держали там диспетчера связи для нас, чтобы не светить телефонным барышням некоторые интересные номера.

Почта ночью не работала, но и ее брали под охрану с улицы.

Все как дедушка Ленин завещал. И даже больше — с неба нас прикрывал дирижабль 'Черный дракон', следящий за дорогами по направлению к городу.

Но по большому счету, все было сшито наспех, на живую нитку, рассчитано на 'быстроту, глазомер и натиск' отсутствие главного контрразведчика на месте службы и ослабленную этим обстоятельством охрану. Нам предстояла взаимоисключающая задача — с запоминающимся окружающим шумом за полночь уйти из ресторана и тихо незаметно просочиться к городской тюрьме. Над этим я и ломал голову, как такое совместить, когда к нашему столику подошла Маара. И у меня все срослось. Как рубильник в голове включили. А что придется с женой поскандалить по поводу посещения 'Круазанского приюта' то с этим я сразу смирился. Чему быть того не миновать.