Дмитрий Старицкий - Вверх по течению (СИ)

В неприметной с виду дешевой карете в соседнем переулке меня весь вечер ждал помощник Моласа капитан Санеда, которого бросили на контрразведку в Будвице. Простите, на дофронтовую разведку.

Разведка ольмюцкой армии теперь делится на дофтонтовую, фронтовую и зафронтовую разведки. Но по сути это бутафория, так как дофронтовая разведка занимается лазутчиками и шпионами, то есть там, где официальная имперская контрразведка недорабатывала. Причем сделана такая реорганизация управления второго квартирмейстера Моласом безо всякой помпы и шума. Кому не надо — тот не знает. От этого я еще больше зауважал генерала.

Закрыв за собой дверь кареты, я отдал капитану половинку серебряного кройцера и сказал.

— Теперь он твой. Деньгами его не балуй он и так богатый. Если только сам попросит с обоснованием трат.

— Ну, ты, Савва, и кудесник, — восхитился капитан.

Еще бы… Я столько видов шантажа в кино видел, что здешнему разведчику и не снилось никогда. А еще больше про них читал.

— Главное не пережми палку, — ответил я. — Крон неординарный человек и себя очень уважает. И чутье у него звериное. Думаешь легко с такими… У меня вся спина мокрая.

Открыл переднее окошечко и скомандовал кучеру.

— Во Дворец.

— Мда… — произнес капитан, когда копыта застучали по брусчатке. — Получим мы от Моласа по первое число на разборе за то, что сами до такого не догадались.

— Скажи ему, что я тоже не догадался бы, если они сами на меня не напали. И еще это… — я достал лист бумаги и отдал его капитану.

— Что это?

— Разрешение на выдачу двух ручных пулеметов вне очереди. Получишь с завода. Это для твоих групп быстрого реагирования. Еще револьверы компактные большого калибра для скрытого ношения с гражданской одеждой. Вот такие…

Вынул из кармана вороненую машинку, которую неугомонный Гоч все же сваял. Пока, правда, только в одном экземпляре, который я забрал с собой на 'стрелку' с главарем ночной гильдии в качестве оружия последнего шанса.

— Уж ты… Какой малыш… и под армейский патрон? — удивленный капитан взял в руки наше новое стрелядло. — Как называется?

Он обратил внимание, что на револьвере не было никаких клейм вообще.

— Гоч — бульдог.

Капитан привычно выщелкнул барабан и крутанул его. Сказал разочарованно.

— Маловато зарядов‑то. Всего пять.

— Кому не хватит в короткой уличной перестрелке пяти патронов тому и двенадцать ничем не помогут, — наставительно заявил я сентенцией моего российского ротного, которой он разразился в ответ на солдатские жалобы про малую емкость магазина для ПМ##. — Тренируйтесь стрелять каждый день в движении. Тир в штабе хороший.

## ПМ — 'пистолет Макарова'. Восьмизарядный пистолет системы Н. Ф. Макарова, состоявший на вооружение Советской и Российской армии и МВД с 1951 г.

Карета въехала в дворцовые ворота и приняла в сторону крыла ведомства Онкена.

— Ну что? Пошли сдаваться, — улыбнулся я.

Не часто я бываю так удовлетворен сделанной работой.

Забегая вперед, скажу, что Ночная гильдия хорошо отработала на местный СМЕРШ## до самого конца войны. А после войны умный Крон устроил воровские гастроли по империи и не только. Воровали они редко, но по — крупному используя все наработки, которые освоили на ниве контрразведывательной деятельности. Но в Будвице Ночная гильдия ничего такого не допускала, и полицай — президент регулярно получал очередные чины и ордена за безупречное обеспечение общего благочиния.

## СМЕРШ — 'Смерть шпионам'. Управление военной контрразведки Наркомата обороны СССР с 1943 по 1946 гг. Подчинялась лично наркому обороны И. В. Сталину.

Извинения свои Ночная гильдия принесла в виде роскошного венка на похороны Йёссена с покаянной надписью на траурной ленте. Рецкие егеря смотрели на эту братию с венком волками, но я их заранее предупредил, что повода для кровной мести нет. Ошибка вышла, а трупы с обеих сторон. Впрочем, и сами адепты Ночной гильдии предпочли не задерживаться на кладбище.

И еще в тот же вечер по возвращении из Дворца меня ошарашили дома нежданным подарком от Крона. Прямо на дом доставили еще одного серого в яблоках жеребца в пару к трофейному. Упряжь у трофейной коляски под пару заточена.

Дожидавшийся меня в садовой беседке за разговором с моим кучером его старый знакомец — хорошо одетый пожилой берейтор с ипподрома, с поклоном передал от Крона, что моя семья теперь под защитой Ночной гильдии, и я могу уезжать на фронт со спокойным сердцем. И оставил на столе по всем правилам оформленную дарственную на коней и коляску от совсем левого пассажира, что меня реально улыбнуло. Лишний раз понял, что Крон очень умный человек. И комедию в ресторане ломал предо мной вовсе не от дурости, подумал я, смотря в спину берейтору, уезжающего от нас легкой рысью в сгущающиеся сумерки верхом на изумительной красоты рыжей кобыле.

Жену, правда, пришлось успокаивать долго. Она за меня не на шутку испугалась. Так что и пулемет в доме как прописался. Ей с ним спокойней. Она сама его чистит и смазывает и держит по ночам около кровати в моментальном доступе рукой. А стрелять из него ее научат на полигоне как следует. Мало ли что в нашей жизни и когда пригодиться может?

Заказчик покушения на меня оказался низкооплачиваемый невзрачный мелкий чиновник Статистического департамента, что сидел на регистрации входящих документов. Протирал он штаны в этом департаменте долго — почти двадцать лет с самого основания конторы. Был щупл, тих, исполнителен, безотказен и без амбиций. Таких чиновников карьерное начальство просто обожает. По его виду никогда не скажешь, что такой сморчок способен на поступок.

Но вот хобби у него меня сразу насторожило — чинуша был маньячный голубятник и разведение голубей составило его второй доход. Как бы ни больше, чем департаментское жалование. А мне сразу припомнился телесериал 'Гибель империи'… Вот она его связь с начальством. И регулярная покупка или продажа им почтовых голубей курьеру на Птичьем рынке никаких подозрений доселе не вызывало.

На следующий день после моей беседы с Кроном мне на дом привезли Лося со связанными за спиной руками. Разве что в подарочную бумагу не завернули с бантиком.

Кличку тот получил говорящую, здоров был парень… на что я больше метра восьмидесяти, так он еще на полголовы меня выше. А народ тут все больше мелкий сто шестьдесят — сто семьдесят.

Усадил я его на лавку в садовой беседке, рук не развязывая, спросил.

— Ты в курсе, Лось, что твоя жизнь отныне принадлежит мне?

Он мрачно кивнул.

— Не слышу?