Алексей Кунин - Бэкап

– Джииивс! – заорал я. – Что происходит?!

Вместо ответа из радужной круговерти вырвался и ударил, казалось, прямо в меня, пучок огня, проникая в недра моей цифровой личности, чтобы через секунду взорваться и разметать составляющие ее нейробайты по обозримой Вселенной…

– Убей! Убей! Убей!

Дикий рев толпы, эхом отдаваясь в замкнутом пространстве, казалось, нес меня на звуковой волне, подобно экзотичному серферу. Я открыл глаза и сразу прищурил их от палящих лучей солнца. Ступни обжигал раскаленный песок.

– Убей! Убей! Убей!

Я осмотрелся по сторонам, закрыл глаза и снова открыл, но ничего не изменилось. Я стоял на большой овальной арене, сплошь покрытой песком, а вокруг нее вверх поднимались бесчисленные ярусы скамей, усеянных людьми в непонятных то ли плащах, то ли пижамах.

Я поднял руку, чтобы утереть выступивший на лице пот, но она наткнулась на металл, а затем я ощутил, что и ладонь тоже сжимает металл. Я опустил глаза и испытал два потрясения. Первым было то, что я видел себя, собственное тело. А вторым – что тело это было упрятано в исключительно странные одеяния. Через синапсы, одно за другим, поступали тактильные ощущения, создав, в конце концов, цельную картину.

Вместо нижнего белья на мне была матерчатая повязка. Остальная одежда ограничивалась прямоугольным куском материи с прорезями для головы и рук, перехваченная широким поясом, с которого свисали кожаные ленты до колен. Поверх накидки, мокрой от пота, было надето нечто, очень похожее на одну их тех кольчуг, какие я видел во время редких походов в музеи. Дополняла мой странный наряд кожаная рельефная кираса, из двух половинок, стянутых ремнями по бокам.

На голове надет тесный шлем с матерчатой подкладкой, а левое предплечье скрывалось под железными пластинами, скрепленными между собой прочными кожаными шнурками. В правой руке зажат недлинный, сантиметров сорок, меч, а на левую надет полый чашевидный сосуд с железным стержнем, заканчивающимся горизонтальным лезвием в виде полумесяца. Правую ногу, до колена, защищала металлическая пластина поножей.

Все эти ощущения пронеслись в голове в доли секунды и я понял, что это, видимо, та самая, обещанная Дживсом реакция сознания на атаку вирусов, визуализированная в античный антураж. Окружающий меня мир, надо сказать, выглядел исключительно реально. Все тело чесалось, пот стекал из-под шлема, по рукам и ногам. В уши беспрерывно бил рев трибун.

Я осмотрелся и увидел в паре метров от себя выкрашенного золотой краской высокого негра: в отличие от меня он щеголял в одной набедренной повязке. Железом у него было защищено лишь левое предплечье руки, в которой была зажата сеть, привязанная веревкой к запястью. В другой руке он держал длинный железный же трезубец.

– Дживс?! Это ты? – не мог я поверить глазам.

– Видимо, да, – кивнул тот. – А вон и наши противники.

Я обернулся и увидел, что из распахнувшихся в дальнем конце арены ворот вышли трое. Все со щитами, но если у двоих они были большими прямоугольными, защищавшими большую часть тела, то у третьего он был круглым, маленьким и, если я правильно разобрался, бронзовым. Их мечи ничем не отличались от моего. Правые предплечья защищены такими же щитками и пластинами, скрепленными шнурами, как у меня.

По мере того, как враги приближались, я мог разглядеть другие части экипировки. Шлем одного был украшен длинными перьями. Из защитного вооружения, кроме наручных пластин, были лишь поножи на левой ноге. У второго за гребень шлема цеплялось стилизованное изображение грифона. Его ноги укрывали своеобразные брюки из толстой стеганой материи, защищенные дополнительно поножами. Самый оригинальный шлем был у третьего: глухой, лишь с двумя отверстиями для глаз, практически гладкий и круглый. Вот уж кто парился в этой жаре почище моего.

– Самнит, – сказал Дживс, указывая на длинные перья. – Гопломах, – кивок на бронзовый щит. – Секутор, – взмах рукой в сторону круглоголового. – Ретиарий, – ударил он себя в грудь. – Скиссор, – указывая на меня.

Видимо, наша схватка с кодонами в виртуальном пространстве «Церебрума» представлялась моему сознанию сражением между античными воинами: я вспомнил их прозвище – гладиаторы. Наблюдая за приближающимися противниками, я взмахнул мечом, скиссором и понял, что знаю, как с ними обходиться, будто тренировался по несколько часов в день на протяжении пары последних лет. В голове уже вырисовывалась тактика боя.

– Их трое, – заговорил Дживс. – Нам надо держаться шире, но не слишком далеко друг от друга. Я возьму на себя двоих, а вы попробуйте отвлечь секутора. Двигайтесь по кругу, не давайте загонять себя в угол.

Я усмехнулся, оглядывая арену: угол здесь найти было бы затруднительно, но мысль Дживса была понятна.

– Убей! Убей! Убей! – бесновалась толпа на скамьях, сливаясь в одно серое пятно, лишь кое-где разбавленное разноцветными точками: между серыми и черными накидками бедняков попадались разноцветные плащи публики побогаче. Бог знает из каких закоулков памяти эта пресловутая визуализация доставала столь оригинальные образы.

Противники, между тем, подходили все ближе, расходясь чуть в стороны. Все трое были среднего роста, мускулистыми. Тела их блестели от пота, лица прятались под шлемами. Их вполне можно было принять за братьев.

Стратегия Дживса провалилась с первых же секунд. Секутор и самнит осторожным шагом начали оттеснять его к окружавшей арену стене. Гопломах, прикрывшись щитом, надвигался на меня. Дживс прянул вперед, ударил трезубцем поверх щита секутора. Но острие, лишь лязгнув о гладкий шлем, ушло в сторону, не причинив вреда. Теперь было ясно, почему Дживс-ретиарий опасался именно этого противника. Что-то мне подсказывало, что также безболезненно секутор перенесет и попытку Дживса зацепить шлем сетью. Что ж, пришло время внести свою лепту.

Я, сделав угрожающее движение в сторону гопломаха, отпрыгнул в сторону, оказавшись ближе к двум его товарищам. Парировав мечом выпад самнита, нанес удар скиссором в незащищенный бок секутора. Тот успел отпрыгнуть в сторону, но недостаточно быстро, так что на песок арены пролилась первая кровь. Публика, взревев, повскакивала с мест, требуя продолжения кровавого пиршества.

Я погнался за секутором, краем глаза заметив, как Дживс, сбив сетью с ног самнита, в прыжке бьет трезубцем в центр щита гопломаха, отбрасывая того на песок.

Секутор, остановившись, обернулся ко мне, прикрылся щитом, из-под которого, как змеиное жало, ударил клинок. Я поднырнул под руку и…

Жар песка и яркий свет солнца резко сменились холодом и тьмой. Я висел в пространстве между всем и ничем, не понимая, где оказался, ощущая лишь страх от столь внезапных перемен. В ушах отдавался шум от прилива крови к голове. Вспомнились первые мгновения пробуждения в недрах вирт-системы «Церебрума». Сейчас я испытывал сходные чувства: ни звука, ни молекулы света, невозможность на что-либо опереться, чувство невесомости. Лишь через пару мгновений пришло осознание, что мое тело упрятано в гидрокостюм, а сам я медленно дрейфую где-то под водой. Впрочем, на этот раз с экипировкой все было не столь сложно, как с кольчугой или непонятным приспособлением для мясников, именуемым скиссором. Я был облачен в стандартный «Тритон», костюм, использовавшийся «морскими котиками» лет пятьдесят назад. Судя по индикатору глубины, табло которого, стоило щелкнуть по нему пальцем, засветилось тусклым фосфоресцирующим светом, надо мной было около сорока метров воды. Но почему же тогда так темно?