Виталий Вавикин - Нейронный трип

– Все мы рано или поздно становимся как кто-то, – сказал Мерло.

– Тогда это будет наша последняя с тобой встреча, – сказала Глори. – Как друзей – последняя.

– Боюсь, мы никогда не были друзьями. – Мерло посмотрел на Бобби Раста и примирительно улыбнулся. – Ничего личного, ладно?

Когда проснулась Фрита, Мерло уже был один. Он сидел за кухонным столом: в левой руке книга, в правой дымится сигарета.

– Удивлена, что, имея собственный нейронный модулятор, ты еще продолжаешь читать книги, – сказала Фрита, наливая себе кофе.

– Это стихи Бодлера, – Мерло для верности показал обложку.

– Хорошие?

– Для кого как.

– И как для тебя?

– Для меня – да.

– А для меня?

– Ты скажи.

– Я их не читала.

– Так возьми и прочитай.

– Думаешь, стоит?

– Пока не прочитаешь, не поймешь.

Мерло затушил истлевшую сигарету и закурил новую.

– Были гости? – спросила Фрита, увидев в раковине грязные кофейные чашки.

– Приезжала Глори с любовником.

– Так ты отдал наконец-то статью?

– Да.

– Но ждал, что она приедет одна?

– Если только совсем немного.

– Разочарован?

– Нет.

– А зря.

– Почему?

– Потому что ты все еще немного влюблен в нее.

– Может быть… но только не в нее, а в ту, которой она была, когда мы познакомились.

– Так ты еще и мечтатель?

– Уже нет.

– Жаль. Мне нравятся мечтатели.

– Где ты была лет десять назад?

– Ходила в школу.

– Да. Верно… – Мерло улыбнулся и снова уткнулся в старую потертую книгу.

Какое-то время Фрита продолжала сидеть с ним за одним столом, потом поднялась, начала собираться.

– Спасибо, что пустил переночевать! – крикнула она перед тем, как уйти.

– Да не за что, – отозвался Мерло. – В этом доме все равно слишком много пустых комнат.

Он слышал, как хлопнула входная дверь, слышал, как стучит тяжелый чемодан, прыгая по деревянным ступеням крыльца. В голову почему-то пришла фраза Экклезиаста о том, что женщина порой горче смерти, она – петля охотника. Ее сердце – тенета, а ее руки – оковы. Кто угождает Богу, тот ее избегает. Грешник же будет ею уловлен… Мерло улыбнулся. Нет, он не верил в Бога. Не верил он и в любовь. Ни во что уже, наверное, не верил. Хотел верить, но не мог… Да. Такой была его жизнь…