Виталий Вавикин - Электрические сны

– Как сбежал от тебя третий?

– Не было третьего. Вообще больше никого не было. Люди боятся таких, как я.

– Тебе нужно было стать эспером.

– Я просто хотела жить. Как все. Понимаешь?

– Глупо бежать от себя.

– Теперь я тоже так думаю, – Черити улыбнулась. – Не говори только, что ты, как и я, одинок.

– Нет.

– Вот и хорошо. Не хочу, чтобы ты в меня влюблялся.

– С чего ты взяла, что я в тебя влюблюсь.

– Не знаю. Мне кажется, это неизбежность.

– Это еще почему?

– Потому что… – Черити вспомнила, что дверь все еще открыта и, возможно, редкие ночные прохожие ходят и разглядывают двух испачканных кровью придурков. – Потому что я снова хочу тебя.

– Снова?

– А ты разве не хочешь?

– Хочу, но…

– Я знаю. У меня тоже нет сил.

– Может быть, завтра?

– А может, через неделю?

– Может быть…

Они устало рассмеялись и стали кряхтя собирать разорванную одежду.

Герб обнял Мозу и склонился к ее лицу. Она вжалась в холодную кирпичную стену. Холодные голубые глаза мужчины смотрели на нее с азартом хищника. Запах выкуренных сигарет казался отвратительным.

– Посмотри на меня, – велел Герб.

– Что? – растерялась Моза.

– Я хочу поцеловать тебя.

Он не дождался ответа и прижался своими губами к ее губам.

Моза заставила себя открыть рот. Страх застлал мир черными пятнами. Сильные руки сжали ее бедра…

– Нет! – Моза попыталась оттолкнуть его. Маленькие кулачки ударили в твердую грудь.

– Да ладно тебе.

– Я сказала – нет! – Моза снова ударила его, но на этот раз в лицо, разбив губы.

– Черномазая сука! – крикнул Герб, влепив ей пощечину.

Из носа Мозы хлынула кровь. Она закричала. Закричала так сильно, словно жизнь ее должна была закончиться здесь и сейчас.

– Чокнутая! – Герб сплюнул себе под ноги и зашагал прочь.

– Нет! Не уходи! – взмолилась Моза.

– Пошла к черту!

– Не уходи! – Моза заломила в истоме руки и разревелась. – Я всегда все порчу! – причитала она себе под нос. – Всегда все порчу…

День медленно клонился к вечеру. Весеннее солнце спряталось за белыми облаками. Моза сидела на скамейке, слушая, как шуршат кроны парковых деревьев.

– Мужики всегда были уродами, – сказала Линда.

Моза шмыгнула носом и согласно кивнула.

– Знаешь, – продолжила Линда, – а ведь для того, чтобы завести ребенка, вовсе не нужно ложиться под этих горилл. У меня есть один знакомый доктор… – она прервалась и посмотрела на подругу. – Тебе интересно?

– Наверно… – Моза потрогала распухший нос. Линда коснулась ее плеча и понимающе улыбнулась.

– Если бы я знала доктора Корк до того, как решилась стать матерью, то обязательно обратилась бы к нему, а не унижалась, ложась в постель с этими скотами, которые называют себя мужчинами. С ним ты сможешь выбрать пол своего будущего ребенка, цвет волос, рост, даже характер – и никакого тебе случайного набора генов.

– Но ведь он тоже мужчина! – насторожилась Моза.

– С чего ты взяла?! – рассмеялась Линда. – Слышала бы она сейчас тебя!

– Она?

– Женщина, Моза. Доктор Кларисс Корк – женщина.

В кабинете было тихо и пахло ароматическими свечами.

– Сколько еще лет ты будешь притворяться лесбиянкой? – спросил Мейнрайт. Доктор Корк смахнула с лица прядь непослушных черных волос и тяжело вздохнула.

– Разве нам не нужны деньги? – спросила она.

– Не нам, а тебе, – поморщился Мейнрайт. – Лично мне хватает того, что я зарабатываю на продаже аэромобилей. А вот тебе, боюсь, этого никогда не хватит. Одни твои платья стоят больше, чем весь мой бизнес. А про драгоценности я вообще молчу.

– Не капризничай, – отмахнулась Кларисс. – К тому же тебе никогда не понять мотивацию ученого. Где еще мне позволят ставить свои эксперименты да еще и будут платить за это такие деньги? К тому же я давно подсела на этот тяжелый наркотик искренней благодарности. Можешь ли ты представить себе, насколько важной кажется прожитая жизнь, когда очередная женщина плачет и называет встречу с тобой самым счастливым моментом в своей жизни?! Я помогаю им обрести счастье. Помогаю не отчаиваться. Помогаю любить себя за правильность и непорочность.

– Порой мне кажется, что весь мир давно уже превратился в шизофреника, – признался Мейнрайт.

– Я научилась не думать об этом.

– Я говорю и о тебе. – Он достал пачку сигарет и нетерпеливо покрутил в руках. – Ты только послушай, о чем ты иногда говоришь! По-моему, ты уже и сама не знаешь, где правда, а где вымысел.

– Если тебе это мешает спать, то у меня есть знакомый психолог, – предложила Кларисс. – Очень миленькая между прочим. Такой прямо-таки ангелочек. Думаю, она придется тебе по вкусу. И никаких тебе шовинистических взглядов, мой милый, – она обнажила в профессиональной улыбке белые зубы.

Мейнрайт не ответил. Поднялся на ноги и вышел из кабинета. В приемной он остановился и окинул тяжелым взглядом беременную Мозу и ее подругу. Голубые глаза Линды наградили его холодным взглядом.

– Ты его знаешь? – спросила ее Моза, когда он ушел.

– Нет, но он заходит сюда слишком часто.

– Может, юрист?

– Может, – Линда заставила себя улыбнуться. – Боюсь, эти гориллы годятся лишь для этого.

Тело распалось на атомы, отправляя сознание в искусственный мир доктора Корк. Тейт вошел в большой дом через заднюю дверь. Красные ковры под ногами скрывали звуки шагов. Где-то играла музыка. Мужчина в смокинге поприветствовал его, проходя мимо.

Тейт изменил свою одежду на черный смокинг. Изменил прическу, создав себе образ мужчины начала двадцатого века. Девушки из кабаре ловко размахивали на сцене стройными ногами. От табачного дыма резало глаза. За одним из столов пара женщин сплетничала о Кларисс Корк. Здесь она не была врачом. Определенно не была.

– Ты видела ее нового ухажера? – спросила одна женщина.

– Нет. Я смотрела на ее платье и бриллиант, – сказала другая.

– Вот тебе и лесбиянка, – хмыкнул себе под нос Тейт.

– И кто ты для нее? – спросил мужчина охрипшим голосом.

Тейт обернулся. Незнакомец был высок и хорошо сложен. Даже выше и крепче Тейта. Лицо его было загорелым и обветренным. Возле левого уха белел небольшой шрам. Светлые жидкие волосы были зачесаны назад. Взгляд открытый и жесткий.

– Слоновая кость, – сказал незнакомец.

– Что? – не понял Тейт.

– Я занимаюсь слоновой костью, а ты?

– Я? – Тейт пытался вспомнить хоть что-то из этих далеких времен.

– Можешь не отвечать, – незнакомец улыбнулся, демонстрируя белые зубы. – Если ты знаешь Кларисс, значит, ты чего-то стоишь. – Он протянул руку: – Я Фишер.

– Тейт.

Рукопожатие оказалось предсказуемо крепким.