Олег Князев - Глобальное отключение (СИ)

— Эй, Сильвер, иди к нам! — закричала с высоты фея огня.

— Вертитесь без меня, глупые Чайлды. — громко ответила земляная.

— Да, ты имеешь право называть их детьми. — сказал маг, чтобы заполнить паузу разговором.

— Конечно, имею. Чайлды они и есть Чайлды. Что одна, что другая.

— Они так молоды?

— Да причем тут возраст, дурень. Они просто провалились.

— В чем провалились?

— В краже. После того, как Владычица дает фее имя, она должна спереть что-нибудь у людей. Чем ценнее украденный предмет, тем лучше твое прозвище. Я — Рокки Сильвер, потому что умыкнула серебряный подсвечник. Тут главное не переборщить с усердием. Потому что если ты провалишься, и тебя поймают, ты Чайлд навеки. Вот и они у нас Вотти Чайлд и Файри Чайлд. Поймали их люди и отшлепали.

— Не шлепали меня! — закричала с высоты огненная.

— Ну не суть. Но и Чайлдом быть не позорно — какое никакое, а все-таки имя. Безымянной феей быть намного-намного хуже.

Фея перевернулась и полетела вниз головой, придерживая руками подол красивого черно-серого платья.

— А одежду вы тоже воруете?

— Раньше, очень давно, воровали. У меня всегда все получалась, и я летала одетая. Сколько себя помню, я голой задницей не светила. Но остальные почти все летали голышом. Потом пришла Владычица. Начала нас жизни учить. Все нос воротили, хотя и признавали, что для — Сильвер на секунду перешла на шепот — *человека* она очень даже ничего. Но потом смотрим — а нас никто не убивает, и даже не калечит, все одетые, сытые, играм разным новым научились, песням греческим и не только обучены… но это еще ерунда. Когда она имена нам начала давать, это был восторг самый настоящий. Ее взяли да и признали главной. Владычицей. Это как Старшая, только намного главнее. Нынешние феи уже и не понимают, что изначально в этот титул было вложено немножко иронии. Но именно что немножко. Потому что когда тебе дают имя — это словами не передать, как классно. Вот.

— А платья-то откуда?

— А, отвлеклась я. Платья нам жены и дочери человеков шьют.

— С чего это им таким заниматься?

— За простое платье, подходящее фейри по размеру и сшитое костяными иглами, мы не трогаем тот дом три месяца. За платье, сшитое под заказ с учетом пожеланий фейри по дизайну, мы не тираним то жилище целых три года. У Старшей для этого специальная карта есть, сделанная Владычицей, там все просто и понятно обозначено, где шкодить нужно, где можно, а где не следует.

— Эмм… «нужно»? Это где нужно-то?

— Там, где наших покарали с особой жестокостью, но не так сильно, чтобы Владычице идти на разборки.

Фея перевернулась обратно головой вверх и указала пальцем на что-то массивное, просвечивающееся в потихоньку сходящем на нет кровавом тумане.

— Вон там, на берегу, живет она. Владычица.

Путники пошли быстрее, и вскоре наткнулись на дом фейской королевы. Он не имел ни капли величественности, оказавшись заурядным эскимосским иглу.

Мария очнулась в небольшой светлой каморке, в которой из внутреннего убранства была одна лишь кровать. Бабка вскочила на ноги — тело слушалось великолепно, и это было хорошо — после инфаркта так резво обычно с постели не подняться. Но что-то в магическом фоне старушку глубоко обеспокоило. Беглый осмотр дал странный результат — более не действовал заговор против ревматизма, ранее отнимающий почти все, и без того небольшие, ведьмовские силы. Но суставы, тем не менее, не болели. Более того, чувствовала она себя отлично, словно в оба случая своей бытности пятидесятилетней «соплячкой». Внезапно кровь в жилах Марии похолодела, ведь стряслась страшная беда, гораздо хуже всяких инфарктов. Старомодный головной убор, подаренный уже умершей окончательной смертью матерью после встречи с ней в постмортеме, так хорошо подходивший к остальной одежде, не обнаружился ни на голове старушки, ни на кровати, ни даже под ней. Беда была нешуточной — старость нанесла Марии подлый удар в спину, сделав некогда светлые, а ныне седые, волосы чересчур редкими, чего она со страшной силой стыдилась и без шляпы на люди не выходила, намертво сросшись с головным убором психологически в своеобразном симбиозе. Черная шляпа скрывала от чужих глаз печальную правду, взамен старинный головной убор получил возможность красоваться перед людьми в век, в котором он являлся вещью безнадежно устаревшей. И вот теперь ее не стало…

Ведьма с некоторым трудом прошла через раздвигающиеся двери непривычной конструкции и попала в коридор с настроем бежать, бежать как можно дальше от людей, видевших ее позор. Но в конце коридора висело большое, в человеческий рост зеркало. Старушка машинально заглянула в него и вышла за порог. Затем вернулась. Отражение было привычным и непривычным одновременно — да, она когда-то была именно такой дамой лет пятидесяти, но это было давно. Когда-то, не сейчас. Прорехи в светлых локонах, к счастью, не обнаруживались. После небольшой проверки не нашлись и старческая дряблость тела, и отвислость груди — они куда-то пропали, составив компанию большинству морщин, совсем недавно густо усеивавших лицо ведьмы.

Из двери поблизости вышла девушка среднего роста. Возможно, ее можно было назвать красавицей, но ее кожу везде, куда не кинь взгляд, усеивали темные кровоподтеки, а одна из рук безжизненно висела на привязи и была загипсована.

— О, очнулась наконец. Как самочувствие? Кстати, это именно я тебя умыкнула из-под носа этих мерзких тварей.

— Нормально я себя чувствую. Каких таких мерзких тварей?

— У тебя что-то с памятью? Я тебя вытащила прямо с крыши особняка, где жили вампиры. Я двоих из них проучила… хотя если бы они использовали когти, мне бы с ними не сладить. Особенно со второй, в нее словно архидемон вселился. Но ни одна, ни вторая, не хотели меня убивать. Странно.

— Чего тут странного? Они ж мухи не обидят. А что кровь пьют, так это у всех у нас свои недостатки. Питие крови Библия запрещает, но оно в число смертных грехов не входит. Мне кажется, старшая даже сможет попасть в Рай, если у нее душа есть, конечно.

— А ты идеалистка до мозга костей. Приживешься здесь хорошо — ишь сколько лет так быстро сбросила.

— Так это тут в порядке вещей? Я и дальше омолаживаться буду?

— Дойдешь ровно до того момента, в котором твоя красота в наибольшей степени проявилась. Но младенцем не станешь, не бойся. Так я что, зря так на вампирш вызверилась, что-ли? Почему ж там все было в кровище?

— Вампиршечек зря обидела. Они ж милахи, как у тебя только рука поднялась…

— Тут все милахи, что ж мне теперь, в пацифисты записаться? Пацифистов тут нет, и тяжко мне придется.

— Так я не поняла… тут что, вечная молодость на халяву всем дается? Можно, я тогда тут останусь?