Роберт Голдсборо - Серебряный шпиль

— Похоже на то. И много времени вам потребовалось, чтобы найти письмо?

Она залилась краской. Никому не хочется выглядеть человеком, сующим нос в чужие дела, каковы бы ни были мотивы.

— Нет, не много. Я решила, что оно должно находиться в одном из ящиков стола, а не в шкафах с бумагами, и оказалась права. Через два дня после убийства Роя я рано утром пришла в храм. Сэму я сказала, что хочу прорепетировать соло. Письмо я нашла меньше чем за пятнадцать минут. Оно оказалось среди других бумаг на разные темы.

— Где оно сейчас?

Она улыбнулась, но в улыбке не было радости.

— Где оно может быть? Я уничтожила гнусное послание, порвала в мелкие кусочки и развеяла с парома по заливу.

— Следовало бы арестовать вас за умышленное загрязнение гавани города Нью-Йорка, — сказал я, — но я воздержусь от этого. Теперь, когда письма нет, какой смысл рассказывать мне о нем? Похоже, что тайна сохранится, если Кайл не наберется храбрости и не состряпает еще одно.

— А если Рой сделал копию? — хрипло сказала она.

— Не исключено, — согласился я. — Но зачем все-таки рассказывать?

Карола нервно провела рукой по волосам.

— Да потому, что мне надо было рассказать кому-нибудь просто для того, чтобы не свихнуться. А если не ошибаюсь, вы привыкли выслушивать секреты и умеете их хранить. Кроме того, вы не похожи на человека, который бегает по соседям, осуждая ближних своих.

— Боюсь, мне придется взять плату за получасовой сеанс психотерапии, — улыбнулся он. — О’кей, что теперь, после того как вы облегчили свою душу?

— Теперь?.. Теперь по крайней мере я чувствую себя лучше, — сказала Карола, отвечая на улыбку улыбкой.

Несколько мгновений я изучал ее отлично подкрашенное лицо, размышляя, чему из сказанного можно верить, потом предложил уйти. Официантке были оставлены приличные чаевые, чтобы компенсировать спад деловой активности в результате моего спарринга с Маккеем. Девица не изменила своей кислой гримасы — некоторые люди органически не понимают шуток.

Выйдя на улицу, я остановил такси и, открывая дверцу, заверил миссис Риз еще раз, что она вовсе не хуже всех остальных, подвизающихся в храме. Карола благодарно улыбнулась, хотя ее сомнения, видимо, не развеялись окончательно. Не исключено, что сам источник заверений не внушал ей полного доверия.

Домой я вернулся пешком, взбежал по ступеням и, зная, что Фриц запирает дверь на цепочку, нажал кнопку звонка. Дверь отворилась только после второго звонка.

— Ваше лицо... — произнес он, прежде чем пропустить меня в дом.

— Фриц, вы обладаете удивительной способностью замечать очевидное, — бросил я, переступая через порог.

— Но ваше лицо... с ним надо что-то сделать, — печально сказал он.

— Могу лишь повторить свой комментарий, — заявил я и отправился в кабинет, где Вулф сражался с кроссвордом из воскресного выпуска лондонской «Таймс».

Увидев меня, он хмыкнул и сказал:

— Ваше лицо...

— Видимо, все дело в доме, — объявил я. — Всего лишь тридцать секунд назад я переступил его порог, а уже двое встреченных мной обитателей приветствовали меня словами «ваше лицо». Сейчас я отправлюсь в оранжерею к Теодору. Он почти никогда не удостаивает меня беседой, лишь ворчит без повода, но на сей раз Тедди наверняка произнесет: «Ваше лицо — я узнаю его».

— Боюсь, что инспектор Крамер прав, утверждая, что вы не прекратите паясничать даже на собственных похоронах, — проворчал он. — Что случилось?

— Я наткнулся на кулак. Но только один раз. Тому парню повезло меньше.

— Кто бы сомневался. Идите приведите себя в порядок. Потом расскажете.

Пройдя в свою комнату и посмотревшись в зеркало, я оценил нанесенный мне ущерб. Синяк на левой скуле был размером с полудолларовую монету и приобрел цвет спелой сливы. Намочив полотенце в холодной воде, я прижал его на полминуты к больному месту. Затем осторожно подсушив ссадину, я заклеил ее пластырем. Только после этого вернулся в кабинет. Вулф, одолев кроссворд, занимался самогипнозом, наблюдая за всплывающими пузырьками в бокале с пивом.

Я плюхнулся в кресло за своим письменным столом, повернулся лицом к боссу и произнес:

— Итак, начнем с самого начала.

После этого последовал подробный устный отчет о последних восьми с лишним часах моей жизни, начиная с визита в Серебряный Шпиль и кончая посадкой Каролы Риз в такси. Не обошел я вниманием и свою короткую схватку с Маккеем. Он слушал, закрыв глаза и сцепив руки на своем необъятном брюхе. За все время повествования Вулф не произнес ни слова.

В последующие полминуты его гениальность также ничем не проявила себя, поэтому мне пришлось продолжать:

— Забавно, что после стольких лет Карола именно сегодня встретилась с парнем.

Он едва заметно шевельнул плечами, что должно было означать их пожатие.

— Может, и забавно. Но она говорит, что редко посещает Манхэттен и встреча с Маккеем может быть простым совпадением. Как вы полагаете, между ней и мистером Вилкинсоном в самом деле только профессиональные отношения?

Вулф почему-то непоколебимо убежден, что я способен проникнуть в самые потаенные глубины женского сердца и ума. Он, естественно, ошибается, но мне не хотелось бы его разочаровывать.

— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал я, — с легким перевесом в сторону того, что кое-что имеется. Уж очень она рьяно все отрицала.

Он вновь смежил веки.

— О'кей, — бросил я через полминуты, — что теперь?

— Время ужина. Омары под соусом из белого вина.

При всей загадочности натуры Вулфа его приоритеты хорошо известны. Мы поступили с омарами Фрица, как и следовало поступить, и за это время я выслушал монолог о том, почему железные дороги послужили важнейшим фактором продвижения американцев на запад в конце восьмидесятых годов прошлого столетия.

Когда мы вернулись в кабинет, чтобы выпить кофе, я потребовал от Вулфа дальнейших инструкций. Он промычал нечто напоминающее «никаких» и открыл книгу Стивена Фрезера «Труд будет править». Я приготовился высказать в нескольких ярких выражениях, что думаю по этому поводу, но звонок у входа не позволил мне излить душу.

— Открою, — во весь голос заявил я. — Не исключено, что это потенциальный клиент — дама, которая желает, чтобы вы отыскали ее чихуахуа, сорвавшегося с поводка на Бликман-плейс.

Но нашим посетителем оказался инспектор Крамер.

— Входите, — радушно произнес я, распахивая перед ним дверь, — а мы как раз собирались заняться метанием в цель швейцарского армейского ножа Вулфа. Но не беспокойтесь, мы можем сделать это и в другое время.

— Вы, Арчи, патентованный трепач, — бросил он, вваливаясь в дом и устремляясь к кабинету. — Что случилось с вашим портретом?