Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса. Том 2 (СИ)

В городе Толлеус задержался лишь для покупки провизии в дорогу, да завернул к кузнецу, чтобы сбыть привезенные металлические обломки. Теперь в кошельке звенело несколько серебряных монет – это было очень хорошо.

Правда, не обошлось без казуса – злополучную плиту кузнец вернул. Он также, как и Оболиус, критически осмотрел ее со всех сторон, постукал подвернувшейся под руку железной заготовкой, похмыкал в кулак, неуверенно предположил, что похоже на оружейную сталь, но только дураков, отливающих из нее такие чушки, нет, и раньше тоже не было. В итоге он согласился взять ее за полсотни серебра, но с уговором, что если из нее путного ничего не выйдет, то деньги назад. Так и получилось. Сплюнув, кузнец сказал, что нагреву в горне и последующей обработке не поддается. Старик не возражал и без споров вернул всю сумму. Кузнец-то, может, и не сообразил, а искусник сразу смекнул, что озвученная проблема – как раз не недостаток, а ценность. Если металл настолько крепок, что сопротивляется высоким температурам и даже не царапается – это очень хороший металл. И ведь действительно: при взрыве плита не оплавилась, как прочие находки, ни раскололась или погнулась несмотря на свою небольшую – всего с ладонь – толщину. Странно, что сразу на этот факт не обратил должного внимания. Видно, не о том думал.

Толлеус не сомневался: он ее продаст любям понимающим, причем за большие деньги. Торопиться больше не будет.

Чтобы уплыть и при этом ни от чего не зависеть, старик собрал искусный плот. Громко сказано, потому что плот как раз был обычный, хотя и большой – в первую очередь длинный. Связан, правда, искусными нитями, но сами бревна и доски сверху самые настоящие. Зато в движение эта конструкция приводилась чистым Искусством. Одна беда – когда Толлеус все это выдумывал и планировал, то исходил из большого запаса маны, который некуда девать. А отправился в путь с жалкими ее крохами. Да, мохнатки исправно давали этот ресурс, но он практически весь уходила на то, чтобы толкать плот, да на работу жилета. Пустой манокристалл своим иссиня-черным цветом ввергал старика в уныние.

С движителем для плота тоже не обошлось без накладок. Сперва мысль Толлеуса свернула в сторону парусов, но он без подсказок сообразил, что помимо неясной искусной реализации столкнется с проблемами управления: насколько можно было судить по книгам, у матросов с этим все сложно. Однако мозг все-таки задумался на эту тему, и по ассоциативной цепочке «паруса-ветер-ветряные мельницы-водяные мельницы» подал идею сделать из досок подобие колеса, раскручивать которое должны были сжимающиеся в определенный момент нити, прикрепленные к каждой его лопасти, а поворачивать предполагалась, просто опуская в воду или поднимая с правого или левого борта бревна.

При этом сам плот получился донельзя тяжелый и неповоротливый. Искусная движительная конструкция вышла ему под стать – она вроде бы заработала с первого раза, но постоянно возникали нестыковки в работе нитей, которые, накапливаясь, сбивали ход, дергая не за ту лопасть. Об изменении скорости даже речи не шло – это было возможно только при ручном управлении.

Оболиус заикнулся было про рыбий хвости: мол, сделать сзади из досок что-то похожее, да качать нитями влево-вправо. Только потный Толлеус, мучаясь со своей конструкцией, раздраженно оборвал «глупую болтовню». С тех пор парень вообще слова не проронил , а занялся укреплением искусными нитями бревен и доскок для настила, которые стали разбалтываться. Это было на него не похоже – обычно его было не смутить так просто – всегда лез с советами, которые нередко оказывались дельными.

Толлеус не собирался посреди реки принципиально что-то менять. Он был уверен, что модернизация и улучшение существующей конструкции возможны, но ничего в голову не приходило. Даже времени не было на раздумья – постоянно приходилось останавливать работу нитей и запускать все заново, надеясь подстроиться под нужный цикл. Признаться, он надеялся на хороший совет от своего помощника, но просить не позволяла гордость, а тот, как назло, именно в этот раз молчал.

Впрочем, время подумать появилось совсем скоро – не успели уплыть от города даже на пару лиг, как взбесившиеся нити попросту сломали несколько досок-лопастей колеса, и стало очевидно, что нужно сделать паузу. Плот сейчас же потерял ход и поплыл медленно-медленно, влекомый течением. Хорошо еще, руль, хоть и был неказист, но работал исправно – еще не хватало, чтобы плот отнесло с форватера в заросли кувшинок и камыша – там бы он застрял надолго. Он, хоть и имел небольшую осадку, но был очень тяжел и неповоротлив.

Надо сказать, что мохнаткам вообще не понравилось такое путешествие – им было откровенно скучно толкаться на пустой палубе, иных манила близость воды, так что в искусном загоне происходила толкотня и рассерженный даже не бульканье – клекот. От перемещений животных плот ощутимо подрагивал. Он, связанный нитями, не был монолитно-жестким, оказались свои плюсы – бревна под настилом, на которые приходился вес, слегка проседали, аммортизируя, доски «играли» так, что казалось, будто по палубе гуляют волны. Ходить по такому плоту было не очень удобно, при этом стоял непрекращающийся скрип.

Сказать по правде, отправляться в дальний путь с целым стадом без должных испытаний и с пустым манокристаллом было глупо. Толлеус поторопился и сам понимал это. Но также он понимал, что задерживаться в городе не стоит. Или он все себе только выдумал? Как бы то ни было, нужно было приставать к берегу и становиться лагерем.

Старик перешел на ручное управление и на оставшихся лопастях, потихоньку продвигаясь вперед, стал выискивать место, куда можно пристать. На Сон-реке с этим были проблемы. Впрочем, место сыскалось быстро. Пусть кувшинки – главное, вода. Под конец искусник еще забросил нить на росшее на берегу дерево и стал подтягивать плот ею. Высадились удачно – берег высокий, травы много и не синяя. Правда, повозки не было. Разбитую старик загонять на плот не стал, рассудив, что толку с нее чуть. Продал задешево – колеса-то были в порядке. Только теперь до города не доедешь и материалы не привезешь. Если только отправить Оболиуса на лошади верхом, и пусть покупает новую повозку… Над этим стоило подумать. Вообще стоило крепко подумать!

На берегу путешественники простояли лагерем этот и весь следующий день. И все это время старик экспериментировал, а будто проснувшийся Оболиус совался со своими советами. Провизии, запасенной впрок, хватило – даже не понадобилось отправлять пацана в город. Толлеус сам не знал, где было бы лучше: с одной стороны, там было бы, безусловно, комфортней. С другой здесь никто не мешал и не нужно было заботиться о корме для стада – мохнаткам вполне хватало луговых трав при условии, что их можно было пасти целый день и не перегонять на большие расстояния.