Джефф Нун - Пыльца

Белинда идет.

И среди бескрайнего поля золотых колосьев Колумб рассказывает Белинде, что этот плодородный мир и есть пример реальности, которой будет править Вирт.

– Неужели ты не захочешь помочь такому превращению? – говорит Колумб Белинде. – Разве новый мир не прекрасен?

– Это Лимбо? – спрашивает Белинда.

– Вовсе нет, – отвечает Король икс-кэбов. – Это будущее Манчестера. На такой земле будет стоять Манчестер, когда Вирт придет в город. Разве не красота? Ни преступлений, ни грязи. Нет нищеты, нет трат на соцобеспечение.

– Да. Красота, – признает Белинда. – Но где люди?

Мириады корней стягиваются к ее ногам.

– Люди слишком заняты развлечениями, чтобы показываться нам.

Колумб срывает цветок. Орхидею. Он разглаживает ее лепестки. Небывало огромные лепестки, шесть штук, свернутые, как сложенная карта. Мясистые тычинки созрели для любви. Колумб запускает язык в чашечку цветка. Кажется, орхидея отзывается на его касания, твердеет и наливается соком. Его язык появляется обратно, покрытый пыльцой, которая поднимается вверх в солнечном свете и направляется к маленькому отверстию в крыше неба. Воздух густ и влажен, и на свету поблескивают шарики пыльцы. Белинде трудно дышать. В горле пересохло.

– Колумб, ты убил Койота! – кричит она. Корни затягиваются туже.

Колумб не обращает на нее внимания.

– Разве он не красив, этот цветок? – говорит он. – Посмотри только, как разлетается пыльца! Ты же видишь, скоро она покроет весь город золотом. Посмотри, она покидает цветок!

– Я хочу убить тебя. – Растет новая карта, драйвер. Карта пыльцы. Ты же видишь, как она сходит шелухой с тычинки. Это член Джона Берликорна. Он был ко мне очень добр. Уверен, ты даже не слышала о нем, так ведь? Невежественная дура. Ты недостойна узнать всю историю. Слишком долго карта строилась по реальности. Теперь реальность будет возникать из карты. Для этого я и создал «Икс-кэб», с помощью Берликорна. Дорога через Вирт. Теперь она почти пройдена. Я изменю этот город навсегда, драйвер. Он будет моим.

Чем сильнее Белинда дергается, тем сильнее затягиваются корни вокруг ее ног.

– Я не твой сучий драйвер, Колумб! – посреди всеобщего цветения кричит она, вспоминая о своей цели.

Колумб смеется.

– Должен похвалить тебя за то, что сумела забраться так далеко, Белинда. Но боюсь, я не могу тебе позволить идти дальше. С новой картой люди Вирта найдут путь в реальность. Истории вернутся домой. И это будет красиво. Все, что сейчас в голове, скоро окажется снаружи. Грезы… Грезы оживут! Ведь что такое жизнь человека, его тело? – Всего лиши хранилище снов. Неужели ты не видишь логики? Если бы не сны, вы, люди, оставались бы приматами. Пожалуйста, уважайте свои творения. Больше мы ничего не требуем. Неужели это так сложно? Когда моя новая карта ляжет на ваши унылые улицы, вы все падете ниц и благословите меня. Я заставляю ваши фантазии цвести, а вы только жалуетесь. Ничтожества. Меня тянет блевать. Сны, сны имеют смысл!

– Зачем ты убил Койота? – Вот всё, что может сказать Белинда.

Глаза Колумба на секунду вспыхивают и снова темнеют.

– Что тут скажешь? Кто-то может пройти по пути, другие нет. Кто-то будет жить, а кто-то умрет. Разве в ответе за эволюцию? Дорога достается лучшим.

Изо рта Колумба вылетает капелька слюны и приземляется на орхидею.

– Нет, нет… Я был невежлив. Несмотря на все твои проступки, Белинда, я тебя глубоко уважаю. Ты всегда была одним из моих любимых драйверов. Сам факт того, что тебе удалось вернуться на карту, не обладая моим знанием… Превосходная техника. Я должен извиниться за смерть твоего друга. После этого Пасторального сна Персефона слегка погорячилась.

– Персефона? Пассажир Койота…

– Персефона – жена Берликорна. Она несет городу новую карту. Твоего черного драйвера можно назвать доставщиком. Он стал кем-то вроде Иоанна Предтечи. Он войдет в историю. Это была его роль в жизни. У всех нас есть своя задача.

И Колумб показывает Белинде ладони. На каждой ладони – рваная дыра. Из обеих ран течет кровь.

– Койота убила Персефона? – спрашивает Белинда. – Так?

Корни поднимаются с поля, чтобы привязать её руки к телу тяжелыми плетьми.

Колумб смотрит в сторону. Снова замечает:

– Кто-то умрет, – и больше он ничего не говорит.

– Где мне найти Персефону? – требовательней спрашивает Белинда.

– Ты сможешь найти зернышко на гектаре поля?

– Ты подстроил смерть Койота, Колумб, а потом пытался повесить вину на меня.

– Ты должна понять характер ситуации, – оборачивается Колумб к Белинде. – Ты должна выбрать, Белинда – между старым миром и новым, между унынием и счастьем. Что ты выбираешь?

– Я любила Койота. – Белинде удается высвободить из хватки корней одну руку.

– Белинда, я прошу тебя вернуться на карту. Она – твой дом. Вне карты ты несчастна, ведь так? Ведь реальная жизнь оказалась довольно жестокой?

Свободной рукой Белинда роется в глубине сумки,

– Я отдала «Икс-кэбу» девять лет жизни, Колумб. Ты предал меня.

– Белинда, ты мне нужна.

Белинда вынимает из сумки кольт и стреляет 6ез промедления, еще и еще, пока барабан не опустошается. Пять блестящих пуль вылетают из ствола и несутся к Колумбу.

– Белинда…

Моя голова без тела. Летит… Черно-зеленый мир вращается, пока моя голова кувыркаясь, падает в сад. Дыра в небе затянулась. Томми Голубь исчез окончательно. Даже во время падения я вижу, как дыра в земле гостеприимно расширяется, как рана встречает пулю. Еще одна дверь. Моя голова хлопнулась в окружение цветов. Шипы прокололи кожу.

Моя голова пролетела сквозь стену Вирта в темноту…

Сквозь огромный клубок корней, как сквозь сжатую подземную карту родного города.

В невыносимо зловонную грязь, и оттуда – на яр кий желтый свет. Солнце. Равнины любви. Запах рая. Я запуталась в цветах и травах, мое тело, казалось, состояло из чистого воздуха и дыхания Тени. Вдалеке в траве стояли двое. Я потянулась к ним и обнаружила Короля кэбов Колумба и собственную дочь, неуправляемую Белинду.

Любовно приблизилась.

Покров корней, облако пыльцы. Мокрый язык орхидеи. Там была моя дочь, вся опутанная вьюном, который был и дорогами города. Один из стеблей туго обвился вокруг ее шеи. Пять пуль сонно-медленно Летели от нее к юноше с золотыми волосами, имя его Тени было Колумб. Моя летающая голова двигалась в том же похоронном темпе.

«Мама…»

Слова, идущие от Тени к Тени.

«Помоги, пожалуйста. Он делает мне больно».

Пять пуль вяло поблескивали в полете. – Кто тут у нас? – спросил Король кэбов. – Еще один посетитель. Да, Колумб популярен.

Он поймал одну медлительную пулю левой рукой, другую правой и выкинул обе. Пули ушли в небо этого нового зеленого мира, прокладывая путь в другую историю. Третья пуля прошла в нескольких сантиметрах от тела правителя кэбов и точно так же растворилась в воздухе. Четвертая ударила Колумба в незащищенную зону на груди, оставив в коже небольшое отверстие, из которого выплеснулась ярко-оранжевая кровь. Он засмеялся и потом слегка поморщился, как от слабого, но все-таки неприятного ощущения. Парящие пылинки, кажется, чуть-чуть колыхнулись, когда пуля нашла цель, словно были тесно связаны с ним.