Герман Рыльский - Кошмары [litres]

Оставив карусель крутиться, Тайна как ни в чем не бывало покинула кабинку и побрела прочь. Она смутно сознавала, что, совершив убийство, должна испытывать какие-то эмоции, но никаких эмоций не было. Ей было все равно.

Бесконечный вопль, заглушавший даже сиплый цирковой марш, оборвался, извещая о том, что приют для одаренных детей остался без директора. Тайна подумала, что теперь обязательно отыщет выход из парка. Если не сразу, то со временем, когда черный туман испарится и земля очистится. Это место больше не было западней.

Тайна отошла от карусели метров на двести, когда по шее и спине пробежал странный холодок, не имевший никакого отношения к ледяным каплям, стекавшим за воротник. Повинуясь шестому чувству, Тайна оглянулась и увидела посреди аллеи изуродованный труп, над которым курился густой черный туман.

То, что перед ней – ходячий мертвец, а не искалеченный, но все же живой человек, Тайна поняла с первого взгляда. Иван Николаевич словно побывал в мясорубке. Его голова была смята, лицо почти полностью сорвано с черепа. Один глаз выдавило, и он болтался у щеки на жилах и сосудах. Пострадала не только голова – свитер и военные штаны в нескольких местах были продырявлены, и наружу торчали осколки костей. Однако же директор стоял на ногах и даже не покачивался. Он напоминал жутковатую куклу, которую удерживают в вертикальном положении невидимые нити. В руке, согнутой не только в локте, но и еще в двух-трех местах, мертвец держал молот, перепачканный коричневой грязью.

Тайна начала медленно отступать. Она осознавала, что перед ней уже не Иван Николаевич, самопровозглашенный директор парка и собиратель уродов, а нечто похуже – черный туман, овладевший мертвым телом, дьявольская марионетка.

Существо открыло рот, из покалеченного горла послышалось бульканье, и на косматую бороду выплеснулся поток ярко-красной крови. Иван Николаевич выглядел так, словно его обильно стошнило томатным соком, но даже не думал помирать от внутреннего кровотечения. Наоборот, он занес над головой молот и кинулся в атаку. Тайна, не ожидавшая такой прыти от человека, которому минуту назад переломали все кости, бросилась бежать.

Тайна подозревала, что ходячие мертвецы не ведают усталости, а значит, бегать от него – занятие бесполезное. С другой стороны, возвращение Ивана Николаевича с того света хоть и выглядело зловеще, но все же напоминало предсмертные конвульсии курицы, которой отрубили голову. Так или иначе, самое лучшее, что Тайна могла сделать – спрятаться и подождать, пока черный туман отпустит свою марионетку. Она огляделась и увидела домик, на фасаде которого были нарисованы бледные, зловещего вида клоуны. Особого выбора у нее не было, и Тайна свернула с главной аллеи. Чудовище последовало за девушкой.

Похоже, угрюмый арлекин, смотритель этого аттракциона, не очень-то переживал за сохранность зеркал – дверь была распахнута и хлопала на ветру. Внутри оказалось темно. Тайна взбежала по ступенькам, закрыла дверь и задвинула щеколду, слишком хлипкую, чтобы удержать ожившего мертвеца. По жестяной крыше барабанил дождь, и помещение было наполнено глухим металлическим рокотом.

Тайна принялась ощупывать стены в поисках выключателя, но ее пальцы находили лишь гладкую поверхность зеркал. В этот момент на дверь обрушился тяжелый удар, и в лицо Тайне посыпались щепки. Молот оставил в филенчатой двери круглую дыру, и темноту пронзил острый луч света. Это заставило Тайну кое о чем вспомнить.

– Жало, – пробормотала она и принялась обыскивать карманы куртки.

Как Тайна и ожидала, нож был при ней – пальцы нащупали прохладную рукоять во внутреннем, прежде пустом кармане. Вынув серебряное жало, созданное то ли в заброшенном городе, то ли в глубинах ее собственного сознания, девушка принялась ждать.

Удары посыпались один за другим, и в конце концов щеколда не выдержала. Дверь распахнулась, грохнув о стену, а Тайна шагнула вперед и вонзила жало мертвецу в грудь. Лезвие погрузилось в тело по самую рукоять, но окутанный дымом вурдалак даже не пошатнулся. Один его глаз по-прежнему болтался у щеки, влажный и блестящий, а другой вообще уставился куда-то вбок, однако Тайна чувствовала на себе чей-то ненавидящий и безумный взгляд. Возможно, на нее смотрел черный туман, квинтэссенция злобы и страха, а возможно, и кто-то еще, куда более могущественный и опасный, чем сам Иван Николаевич. Девушка застыла на месте, почти разглядев за искалеченным телом директора и завесой маслянистого тумана чью-то сгорбившуюся тень. В этот момент мертвец резко вскинул руку, отбросив Тайну к стене. Жало осталось торчать у него в груди, и видение растаяло, а вместе с ним ускользнуло осознание чего-то важного.

Тайна была немного разочарована. Она рассчитывала, что нож, полученный при таких необычных обстоятельствах, остановит мертвеца. Что от удара он рассыплется в прах, ну или хотя бы просто упадет, окончательно испустив дух. Но нет – жало просто вонзилось ему в грудь, не причинив заметного вреда. «Я что-то сделала неправильно, – подумала Тайна, вспоминая горбатую тень, маячившую за спиной директора. – Что-то упустила». И тут сырой заплесневелый полумрак разогнало холодное свечение, как будто включился подвешенный на стене прожектор. Однако никакого прожектора не было и в помине, а светилось зеркало, возле которого упала Тайна. Холодное пульсирующее мерцание озарило комнату и заставило мертвеца отступить от двери.

В прошлый раз, стоя на этом самом месте, Тайна ненадолго перенеслась в странный зал, где по стенам лились потоки крови, а из темных ниш выглядывали зловещие силуэты. Теперь Тайне стало ясно, что это был не сон, что, впервые очутившись в комнате смеха, она увидела место, которое действительно существовало и куда можно было попасть при помощи зеркала. Это и был выход из парка, который она искала все это время.

Тайна не знала, как использовать жало, не могла остановить окутанного дымом вурдалака. Зато могла сбежать. Возможно, это не лучший выбор, но сейчас она была готова оказаться где угодно, лишь бы не в этом парке. Тайна поднялась на ноги и не торопясь отряхнулась.

– Сдохни уже, – бросила она мертвецу, а потом развернулась и ушла в зеркало.

– Определенно, мне сюда, – пробормотал коренастый, чуть полноватый мужчина, остановившись у бело-желтой колоннады, служившей входом в парк.