Брендан Райх - Проект «Немезида» [litres]

– Пошли-ка домой, – неожиданно заволновался Гвоздь. – Мой телефон тут сигнала не ловит, а мне обязательно надо загуглить эту эмблему. Кстати, как ты думаешь, что там сейчас происходит? Лично я насчитал целую кучу солдат. Где они там все спать собираются?

Гвоздь перелез на ветку ниже и на секунду застыл там, внимательно глядя на меня.

– Эй, слушай, ведь ты собиралась что-то мне сказать, перед тем как они появились.

Я набрала воздуха в легкие, повернулась так, чтобы ему не было видно моего лица, и ответила:

– Да нет. Ничего.

Часом позже, я сидела одна у себя в спальне. Мама уже успела уснуть.

Когда Гвоздю наконец удалось подключиться к интернету, поиск среди символов армии США ничего не дал. Ему в это не верилось, он раз пятнадцать повторил поиск. Я чувствовала, как его обуревает одержимость, ну а мне на сей раз было просто любопытно, не более.

Что-то здесь, конечно, было нечисто.

Как минимум время.

Военное подразделение с неизвестными знаками отличия является в нашу сонную долину той же ночью, когда обнародовали новости о Молоте. Мне вообще не нравятся совпадения, а уж такие значительные – и того меньше.

А что такого? Молот пролетит мимо, что еще может иметь значение?

Я нырнула в старую поношенную майку и мальчишечьи шорты. Выпила стакан воды. Почистила зубы и умылась. И тут мой взгляд упал на них. Вот они, на ночном столике.

Маленькие голубые таблетки.

Я принимала по одной в день целых шесть лет.

Несколько минут я молча смотрела на флакон. Потом решительно отправилась в уборную и спустила таблетки в унитаз. Щеки горели. Флакон я тоже выбросила и быстро запрыгнула в постель.

Доктор Лоуэлл.

Это он скармливал мне все эти истории про бред и психические расстройства.

Взвесив все возможности, я наметила план действий.

Доктор Лоуэлл наверняка пишет «историю болезни». Моей болезни. И там говорится о том, что именно мне прописано.

Надо добраться до этих записей.

Я стою, прижавшись спиной к ряду шкафчиков цвета лайма.

Мимо проходят двое мужчин в униформе, их туго зашнурованные ботинки стучат по полу, выложенному в шахматном порядке желтыми и белыми плитами.

Миссис Томпсон сжимает мое плечо. Она говорит что-то успокаивающее, но я ее почти не слышу. Что эти люди делают в нашей школе? Почему все учителя вдруг натянули на себя эти широкие фальшивые улыбки, которые явно не имеют ничего общего с их настоящим настроением?

Мимо хромает, хмурясь неизвестно на что, директор Майерс. В отличие от остальных, он не притворяется. И это плохо, я знаю. Ведь взрослые всегда притворяются до последнего.

Миссис Томпсон собирает вокруг себя приготовишек – весь класс. Мы с Томасом стоим рядом, сцепившись пальцами. Ноа болтается неподалеку. Он тяжело дышит, глаза округлились, как суповые тарелки. Его я тоже беру за руку. Не хочу, чтобы ему было страшно.

Он, кажется, удивлен. Мы не разговаривали со вчерашней вечеринки в классе, когда у него не получилось сразу задуть свою половину именинных свечей, и мне пришлось ему помогать. Но руки он не отнимает.

– Помните, о чем мы с вами говорили, ребята, – начинает миссис Томпсон. – На дальней стороне долины произошел выброс вредных химикатов. Из-за них мы можем заболеть. Но мы этого не хотим, верно?

Мы киваем – одновременно, как маленькие роботы.

– Вот именно. Поэтому группа очень хороших людей из… из… – она морщится прежде, чем продолжить, – …из государственных служб приехала нам на помощь. Они дадут нам специальное лекарство, чтобы ничего плохого с нами не случилось.

Над толпой детишек поднимается чья-то рука. Это Тоби.

– Мой папа говорит, что в Скальный ручей кто-то спустил пестициды, – почти шепчет он, широко раскрыв глаза, – и из-за них у всех у нас будет рак, а виноват во всем президент.

Миссис Томпсон надевает на лицо фирменное выражение бесконечного терпения.

– Никто раком не заболеет, Тоби, и президент не имеет к этому никакого отношения. – Она поворачивается, обращаясь ко всей группе. – Патогенные микроорганизмы случайно попали в окружающую среду. Кстати, все помнят, что на прошлой неделе мы говорили о микробах? О том, почему мы моем руки перед едой?

Мы снова киваем.

– Так вот, патоген – это опасный микроорганизм. Конкретно этот был разработан, получен искусственным путем в ходе экспериментов. А это значит, что он до сих пор находится на стадии проверки по части безопасности.

– Безопасности от чего? – спрашивает Томас, не поднимая руки. Он вообще никогда руку не поднимает.

– Они проверяют, безопасно ли опылять им посевы растений, которые мы потом едим. Опылять нужно, чтобы отпугивать вредных насекомых. – Учительница порхающим движением приглаживает волосы. – Но остается вероятность того, что для людей этот микроорганизм опасен, так что необходимо принять особые меры, чтобы никто из нас не заболел.

Тоби кивает.

– Не заболел раком, ага. Как мой дедушка.

Ноа сильнее сжимает мою руку. Его ладонь вспотела, но я свою не высвобождаю.

Миссис Томпсон вздыхает.

– Нет, Тоби, речь идет не о раке. Очень прошу тебя, перестань все время это повторять.

Мимо нас торопливо проходят две женщины в белых халатах. Обе – в хирургических масках, прикрывающих лица. Миссис Томпсон провожает их взглядом до самого конца коридора.

– А почему нам не выдают маски? – спрашивает Томас.

– Очевидно, потому, что они нам не нужны, – бодро, но твердо реагирует миссис Томпсон. Вдруг откуда-то сверху раздается голос, и все от неожиданности подпрыгивают.

– Подготовительный класс!

По коридору к нам направляется человек с ноутбуком в руках. В белом халате. В маске. В белой шапочке.

– Все за мной! – отрывисто командует он. Не очень-то вежливо.

Миссис Томпсон выразительно смотрит на него, но он никак не реагирует. Тогда она оборачивается к нам.

– У всех есть пара? Хорошо. Пожалуйста, идите за мной парами, друг за другом. – И она решительно направляется по коридору, больше не обращая на человека с ноутбуком никакого внимания.

В общей толкотне Томас теряет меня, и, в конце концов, его выносит к Джессике. Мы с Ноа все еще стоим, взявшись за руки.

– Пойдем вместе? – дрожащим голосом спрашивает он.

– Ладно, – отвечаю я.

Мы с Ноа редко играем вместе, но я вижу, как он напуган. Сейчас не время его бросать. Хотя Томас там, в конце колонны, и дуется. Я беззвучно шепчу ему «извини».

Мы идем по коридору к двустворчатой двери, ведущей в спортзал. Там человек с ноутбуком командует нам остановиться и ждать. Сам он проскальзывает в зал, а я оглядываюсь назад. Одна из дверей приоткрыта. В проем виден кабинет директора.