Павел Иевлев - Мертвая женщина играет на скрипке

— И что, я теперь вне закона?

— Нет, сейчас уже страсти утихли. Невозможно воевать с третью пользователей. Все еще делают вид, что никакого «Кобальта» не существует, выпиливают его из публичного пространства, но это не преступление. Не приветствуется, но и не наказуемо. Диалектический, так сказать, переход количества в качество. Многие втихаря все-таки портировали свой софт — зарабатывать-то надо. С играми только до сих пор сложности. Но там отдельная история, в другой раз. Сейчас наше время вышло — не будем натаптывать электронные тропинки. Давай сюда свой ноутбук, завтра верну.

Ноутбук я принес, чтобы Петрович выяснил, что в нем за непонятное устройство, на которое после каждой перезагрузки ругается Нетта. Передал сумку, и мы раскланялись, выйдя из кафе через разные выходы в разные стороны. Экие шпионские страсти…

На асфальте перед кафе нанесена белой краской через трафарет надпись: « Выход там, где вход». Отстань уже, Мироздание, надоело!

***

Дома дочь уныло клевала носом над обедом.

— Да ты на ходу спишь!

— Устала в школе.

— И как школа?

— Отвратительно, спасибо, что спросил.

— Как всегда или сильнее обычного?

— Выживу.

— Что-то случилось?

— Вызывали к завучихе по воспитработе. Спрашивала, как у нас отношения в семье. У тебя и Марты. Я ответила «не дождетесь».

— А она?

— Сказала, что я ей хамлю.

— А ты?

— А я нахамила. Пусть хоть не зря ругается. Сказала, что у меня хотя бы есть семья.

— А она?

— Назвала «мерзким подкидышем». Обещала направить меня в интернат для дефективных. От нее муж недавно сбежал, вот и бесится.

— Ты умеешь завоевать симпатии окружающих. «Демонстрируешь уверенные социальные навыки», — сказал я с несколько наигранным спокойствием.

Настя равнодушно пожала плечами. Ей было пофиг. Мне — нет.

Я смотрел на два лежащих рядышком на столе смарта, на экранах которых моя Нетта забавно кокетничала с Настиным Тоником — жеманилась, стреляла глазками, хихикала. Дочкин вирп выпячивал накачанную грудь так, что нарисованная маечка едва не лопалась, и принимал героические позы, при этом как будто не замечая ее внимания.

Я смотрел и думал неприятные мысли. Меня напрягло не то, что она поругалась с завучем, а слово «подкидыш». В школе никак не могли знать. По доступным им документам мы были нормальной семьей: папа-мама-дочь. Ранний ребенок, бывает. Вокруг Насти происходит что-то странное и нездоровое.

***

— Она врет! — стеклянными глазами бессовестной падлы уставилась на меня завучиха. — Я ничего такого не говорила!

— И вы считаете, что я поверю вам, а не собственной дочери?

— Я заслуженный педагог!

— И получите по заслугам. Я подаю жалобу на преследование в службу педнадзора, а что именно вы сказали — покажет запись с фискальных камер, когда ее изымут по требованию департамента образования. А еще я журналист, и будьте уверены — об этом узнает каждый подписчик инфо-поинтов в нашем городе. Вас даже в собачий приют работать не возьмут. А когда вы будете мести улицы на соцконтракте, я буду идти перед вами, жрать конфеты и сорить фантиками.

— Да что я такого сказала? Подумаешь…

— Так все-таки сказали?

— Ну, может быть… Она просто не так поняла! Я не имела намерения ее оскорбить!

— Приют для дефективных? Мерзкий подкидыш? Это комплименты?

— Не надо понимать так буквально! Просто приемные, они всегда…

— Приемные? С чего вы взяли, что Настя приемная?

— Я… — глаза завучихи забегали. — Не знаю, я ничего такого… Это просто ошибка, я приношу свои извинения!

Я молча вышел из кабинета, потому что боялся не сдержаться и сделать какую-нибудь глупость. Пусть думает теперь, подам ли я жалобу. Тем более что я сам пока этого не знаю.

«Мене, текел, упарсин!» — написано на стене. Судя по цвету — говном, но на запахи мои галлюцинации, к счастью, пока не распространяются.

***

— Радиомодуль с блоком кодирования, — Петрович показал мне железную коробочку, — не хочу открывать, не уверен, что в нем нет автономного питания. Сбросит дамп в сеть, и опаньки.

— И что это значит?

— Кто-то за тобой конкретно следил.

— Да ладно, — усомнился я, — сейчас нет смысла следить, и так как голые в бане с этой бигдатой.

— С одной стороны, ты прав, — покивал Петрович, — все пишется. С другой — запросы на то, что пишется, тоже пишутся. Тот, кто поставил эту штучку, не просто хочет иметь инфу, а хочет ее иметь так, чтобы никто об этом не знал. Не догадываешься, кому ты так интересен?

— Без понятия, — сказал я честно, — я довольно скучный тип.

— Возможно, причина не в тебе, так тоже бывает. Оказался в неудачное время в неудачном месте.

Я подумал, что это история всей моей жизни — неудачное время и неудачные места.

— Я выкину эту хрень подальше, но ты не расслабляйся, не факт, что она была одна. Или новых насуют. Кобальт-то не фискалит.

— Серьезно? Так бывает?

— Ну. От этого все еще больше злятся. Они мало того, что заявили об отсутствии спайвер-закладок в коде, так еще и раскрыли исходники, чтобы это доказать. Когда подавали заявку на государственный тендер, они не только предоставили исходный код на анализ, но и выложили его в общий доступ.

— И что, теперь каждый может написать свой «Кобальт»?

— Черта с два. Оказалось, что он целиком написан на низкоуровневом языке, чуть ли не на ассемблере. Я недурно разбираюсь в этих материях, но я бы так не смог. Да что там — никто бы не смог! Все поняли, почему Кобальт такой нетребовательный к ресурсам, но никто не смог не то, что повторить, — даже понять, как им это удалось. Гении, что тут скажешь.

— Так тендер они выиграли или нет?

— И да, и нет. Оказалось, что там не только нет фискальных закладок, но и вставить их нельзя. Логика ядра исключает, и автопроверки целостности кода включены в базовые процедуры. Проще заново написать ось, чем что-то в нее всунуть. Кому такое понравится? Так что к частному и коммерческому использованию не рекомендовано. Но коммерсы прониклись и стали ставить «Кобальт» в системы автоматизации бизнеса — зная, что он не передаст лишнего. Потом безопасники спохватились и запретили, но многие все равно ставят. Это как бы не вполне законно, но и наказания за это нет. А вот военные и госы юзают, говорят, со всем удовольствием.

— Получается, что, если у меня смарт на «Кобальте», меня не отследить?

— Ты что, совсем не понимаешь, как это работает?

— Не особо, — признался я, — это ж ты «специалист», а я так, погулять вышел.

— Понимаешь, все транзакции твоего смарта фиксируются вне зависимости от того, какая система на нем. Подключение к сотам, подключение к точкам доступа, локация, платежная информация — все это идет через сети. А все, что идет через сети, пишется в бигдату. Но «Кобальт» не сливает данные с микрофона, шифрует трафик и работает с собственным распределенным облаком. Это снижает твою информационную прозрачность. Не до нуля, но достаточно, чтобы безопасники его не любили.