Кирилл Кащеев - На стороне мертвецов

[1] Продукт, созданный с нарушением прав собственника на торговую марку

— Благодарю вас, княжич! Ждан Геннадьевич, Александр Иванович! Да, с раннего утра, всенепременно! — внизу метались тени. Вот отец раскланялся с гостями — огонек в газовом рожке дрогнул, длинная тень побежала по стенам. Рокотали голоса в ответ, наконец, хлопнула дверь, загрохотали колеса по мостовой, гулко зацокали копыта… господа разъехались.

— Ежели я вам не нужен, Аркадий Валерьянович, то пойду, пожалуй, спать. — устало вздохнул Свенельд Карлович. — День был суматошный, а завтра до рассвета я выезжаю. Будить вас не стану, так что позвольте заранее распрощаться.

— Понимаю… Людмила позаботится о завтраке для вас, Свенельд Карлович, ну и с собой в дорогу…

— День и впрямь был тяжелым. — холодно обронила тетушка.

— Не стоит беспокоиться ради меня, Людмила Валерьяновна, я поем уже в имении. — в холодности Свенельда Карлович мог с тетушкой поспорить — как ледяные горы северных морей с ледоставом на реке.

— Через пять часов дороги? — хмыкнул отец. — Людмила, я понимаю, как ты устала с непривычки… так что просто оставь поручение кухарке, ты ведь наняла кухарку? И передай ей, что обед не слишком удался — право же, как в трактире! Надеюсь, с завтраком у нее лучше выйдет — и это будет не каша.

— Но… каша полезна! Наша маменька всегда…

— Я с тех пор вырос, сестрица. — отец начал медленно подниматься по лестнице.

— Аркадий, нам надо серьезно поговорить! — решительно выпалила тетушка.

— Да, да… — рассеяно отозвался отец, поднимаясь по лестнице. И чуть не свалился со ступенек, когда из-за перил вдруг поднялся Митя и мрачно буркнул:

— А уж мне как надо!

— Митька! Ты чего тут притаился!

— Потому что я есть хочу! И спать! У меня день был самый суматошный! — Митя полоснул взглядом высунувшегося из своей комнаты Ингвара — и видно, было в этом взгляде так много, что германец отпрянул и захлопнул за собой дверь. А как еще смотреть на человека, который съел твой обед? И нет, его не извиняет то, что Митя сам Леську послал. — Я думал, вы уж никогда не отобедаете! Неужто господин полицмейстер такой хороший застольный собеседник?

— У твоей тети совсем нет опыта светской жизни… — оглядываясь на застывшую внизу лестницы сестру, прошептал отец.

«До какой же степени нет, если уж отец про это заговорил!»

— Она чуть Ниночку за стол со взрослыми не усадила!

«А ведь я предупреждал… Ниночку!»

— Я думал, для нее это маленькое застолье неплохая возможность привыкнуть… Куда ты меня тащишь, Митька, погоди! У меня для тебя сюрприз…

— А уж у меня-то какой! — позабыв про хорошие манеры, Митя почти втолкнул отца в его же кабинет, захлопнул дверь и привалился к ней спиной. — У меня очевидица есть!

— Чего? — отец поглядел на него даже с некоторой опаской, будто сомневаясь, в своем ли Митя уме.

— Убийссства! — почти прошипел Митя. В конце концов, кому это все нужно больше — Мите или отцу? — Первого. Тройного.

Отец поглядел на него задумчиво, прошел за свой стол и остновательно уселся, скрестив пальцы под подбородком:

— Хочешь сказать, в ту ночь там было четверо? Троих убил… зверь, а один… одна… уцелела? Как?

— Наелся? Зверь… — вздернул бровь Митя. Он, выходит, бегал, по крышам лазил, хуже того, по грязным баракам! А отец сомневаться изволит? Вот так и знал, что так и будет! Собственная трагическая правота вызвала чувство горечи и горького удовольствия разом.

Отец задумчиво побарабанил пальцами по столешнице:

— И где ты ее взял?

— Догнал!

— Так это она от тебя удирала? Второе убийство она тоже видела? — подался к нему отец.

— Нет… да… нет… — Митя растерялся. Рассказать о Даринке? Митя вспомнил что сталось с девчонкой при одном только слове «полиция» — и у него пересохло во рту. И вовсе не от жалости к деревенской замарашке, как можно! Просто… Она слишком много знает о нем, Мите! Стоит треклятой ведьме попасть к отцу на допрос — и тот не только узнает все о событиях в имении, но и… наверняка о многих других вещах догадается… тех самых, что Митя и Белозерские скрывали от него годами… Нет уж!

— Я нашел ее случайно. Повезло. — твердо отчеканил Митя и упрямо уставился на отца.

— На бегу споткнулся? — хмыкнул отец, но поняв по Митиной насупленной физиономии, что других объяснений не будет, только вздохнул. — Хорошо… И куда ты ее дел?

— Сюда привел!

— Новая горничная! — выдохнул отец, на его лице одно выражение стремительно сменяло другое: растерянность, непонимание, недоверие… и наконец, какой-то робкий… и одновременно хищный азарт! Наверно, так выглядит оголодавший волк, вдруг учуявший жирную добычу. Настоящий волк, не оборотень…

Митя вздохнул облегченно — кажется, не он один сделал выводы из прошлых ошибок! Несмотря на Мити недомолвки и отцовские сомнения, отец все же готов слушать.

— Я не мог рассказать о ней… при Потапенко. И…

Вот куда он лезет со своими догадками, свидетельницу добыл — и хватит! С другой стороны, чем больше скинуть на отца… тем меньше придется заниматься самому.

— Ротмистр не прав. — наконец твердо сказал он. — Навряд убитые… такие уж незначительные.

Отец поглядел на него с искренним изумлением:

— Право, не ожидал от тебя! Раньше для тебя значительными людьми были только Кровные Князья да гербовые дворяне… ну, на худой конец те, кто принят в их домах! Рад, что ты подружился с Ингваром — он на тебя хорошо влияет.

— Мы не друзья! — процедил Митя. Кажется, он отца переоценил. — И я имел в виду вовсе не значительность загрызенных персон…

«Загрызенные персоны, о Предки, что я несу!» — Митя торопливо выпалил:

— А то, что эта самая Фира… Эсфирь… была в платье Лидии! Вдруг ее загрызли… случайно? Нет, я вовсе не имею в виду, что медведь зубами щелкнул, а она попалась… Она надела чужое платье! И отправилась на свидание — иначе зачем ей платье барышни! Что, если загрызть собирались вовсе не модистку, а…

— Лидию Шабельскую? — медленно повторил отец.

— Младший Потапенко пригласил ее на прогулку. — торопливо добавил Митя. Нехорошо, конечно, выдавать такие интимные секреты. Неблагородно. Но… домолчался уже в прошлый раз, хватит! — Платье, которое было на швее… Лидия собиралась его надеть.

— Лидия нравится тебе? — осторожно спросил отец.

— Просить ее руки я не собирался. — хмыкнул Митя.

— Еще недоставало! Рано тебе о таком думать… — рассеяно буркнул отец. Прошелся туда-сюда по кабинету, вернулся за стол. Прикрыл глаза. — Эта твоя свидетельница видела, как фабричных загрыз медведь? — наполовину утвердительно, наполовину вопросительно наконец сказал он.