Кирилл Кащеев - На стороне мертвецов

— Аркадий Валерьянович только приехал в город. — единственный, возмутился княжич Урусов.

— Да-с, да-с! — Мелков аж подпрыгивал на своем стуле, как гуттаперчевый мячик. — Только приехал, и сразу трупы отыскались! Сразу же!

«Ладно, господин Мелков, я это запомню» — пытаясь справиться с лицом, подумал Аркадий Валерьянович. И даже мелькнула мысль, что в чем-то сын, возможно, прав, когда долдонит о пользе светской выучки. Сам Митька держит лицо всегда. Во всяком случае, при чужих.

— И впрямь, Аркадий Валерьянович… — вздохнул губернатор. — Придется вам, раз уж господин полицмейстер не соблаговолил почтить нас своим вниманием. — губернатор покосился на единственный пустующий стул и в голосе его прозвучало отчетливое неодобрение.

— Аркадий Валерьянович теперь начальник. Не дело Ждану Геннадьевичу поперед начальства лезть, тем паче петербургского. — с самым почтительным выражением лица объявил Мелков.

«Я уже всё запомнил, что ж ты еще-то нарываешься, вахлак!» — с ласковым бешенством подумал Аркадий Валерьянович, и посмотрел на Мелкова с искренней приязнью. Конечно, с приязнью, вот это вот состояние ледяной ярости он в себе очень любил, обожал просто, как барышня сладости. В этом самом состоянии он и на пули нарывался, и по карьерной лестнице через ступеньки прыгал. Очень полезное состояние. Хоть и опасное.

Господин Мелков приязни почему-то не оценил, вдруг запнувшись и как-то даже побледнев, чем порадовал Аркадия Валерьяновича еще больше.

— Безусловно, ваше превосходительство. — поднимаясь, легко обронил он. — Уже третий день как я несу полнейшую ответственность за все деяния каждого екатеринославского полицейского… — он мазнул взглядом по Урусову. — Жандарма… — второй взгляд пришелся на ротмистра и Мелкова, отчего Мелков еще больше побледнел, а Богинский оторвался, наконец, от изучения ногтей. — И стражника… — напоследок он перевел взгляд на Потапенко, но медведь на это лишь гордо выпятил грудь. А вот сидящий рядом его сын неожиданно нахмурился. Обижается, что над его отцом теперь начальник есть?

Равнодушные взгляды сменились заинтересованными, а то и настороженными.

— И что там с этими сожранными девками? — заинтересованно подался вперед городской голова.

— Наш Пожиратель не отбирает жертв по признакам пола.

— Прозвище найдено, считай, полдела сделано. — лениво процедил устроившийся на углу стола Лаппо-Данилевсикй. — Екатеринославский Пожиратель ничем не хуже альвионского Потрошителя.

Вдоль стола прокатился приглушенный смешок и даже губернатор дрогнул усами.

Аркадий Валерьянович одарил соседа по имению, оказавшегося еще и гласным земского собрания от дворян, недобрым взглядом, но тот оказался покрепче Мелкова — в ответ взглянул равнодушно и даже пренебрежительно.

«Может, и прав Митька, что за делом с поднятыми мертвяками Лаппо-Данилевский стоит. С него станется» — мелькнуло в голове, но улыбнуться он постарался со всей возможной любезностью.

— К счастью, лучше, Иван Яковлевич. Жертв меньше. На сегодня, кроме всем известной Эсфирь Фарбер, заедены два мужика — мазурики из района «Фабрика»: имя одного неизвестно, второй носил кличку Франт. И фабричная работница именем Марьяна.

А вот теперь шум стал громким и отчетливым.

— Однако! — протянул губернатор, взирая на начальника новехонького Департамента уже с интересом. — Как вы это выяснили, батенька?

— Простите, не могу вам прямо сейчас ответить, ваше превосходительство. — развел руками Меркулов.

— Вы отказываете губернатору! — аж подпрыгнул над своим стулом Мелков.

— Вы, господин Мелков, часто изволите публично… — Аркадий Валерьянович окинул взором заполненный людьми кабинет. — Разглашать следственные действия?

— Да я… Да никогда… Здесь все достойны доверия… — Мелков, поняв, что перестарался, прижал руки к груди.

— Попал ты, брат Фан Фаныч… — без всякого сочувствия хмыкнул губернатор. — Но сведения верные?

— Безусловно. — поклонился Меркулов-старший, испытывая в этот момент отчаянную благодарность к сыну.

— Княжич, вы научились по запаху и имена узнавать? — Лаппо-Данилевсикй вдруг вальяжно повернулся к Урусову.

«Надо, надо присмотреться к любезному соседу попристальней» — подумал господин Меркулов, а вслух отчеканил:

— Его светлость княжич Урусов — один из ценнейших сотрудников нашего департамента. — княжич неожиданно закраснелся как барышня. — Но кроме его, несомненно, выдающихся качеств… и немалого опыта… есть и другие средства сыска. — мягко закончил Аркадий Валерьянович.

— А говорили, все ваши иные средства разгромили, разом с багажом. — вырвалось у Лаппо-Данилевского, и он зло покосился на железнодорожного жандарма — Мелков в ответ растерянно улыбнулся.

«Точно надо присмотреться, и не только к нему!» — окончательно уверился Аркадий Валерьянович, а вслух лишь обронил:

— Не все. Остались кое-какие…

«А как же: сынок Митька называются».

— Так питерский сыскарь же! — искренне восхитился Потапенко.

— Ну, знаете вы, кого заели, и шо з того? — проворчал вдруг его сынок.

— Потапка, замовкни! — скомандовал старшина.

— Личность жертв много говорит о характере преступления. — невозмутимо ответил Аркадий Валерьянович. — Теперь я уверен, что версию господина полицмейстера об убийствах, как ритуальных, для получения некой Силы, можно считать несостоятельной. Для ритуальных убийств требуется нечто особенное: время, место или жертва. Здесь же мы имеем дело с явно случайными жертвами — где поймали, там сожрали.

— Полагаете, действует некий… безумец? — осторожно поинтересовался городской голова.

— Оборотень! — вдруг вскинулся младший Потапенко, оглядывая высокое собрание воспаленными злыми глазами. — Вы все думаете, шо то мы з батькой озверели вкрай и людишек жрем!

Аркадий Валерьянович пристально поглядел на него. А выглядит-то плохо: круги под глазами, будто молодой хорунжий не спал ночь, запавшие щеки, странные при общей медвежьей стати, обметанные, как в лихорадке, губы…

— Та закрой ты пасть, бовдур! — простонал старший Потапенко.

— В городе об этом говорят. — не отрываясь от пристального изучения собственных пальцев, обронил жандармский ротмистр. — Не в обиду, Михал Михалыч, но завидев патруль ваших стражников, обыватели сворачивают в сторону. Прислуга опасается ходить после темноты. Среди фабричных изрядное напряжение. По рынкам ходят чудовищные слухи.

— И как: задранных людей оборотни только для себя в котелках варят или еще пирожникам на начинку сдают? — деловито поинтересовался Меркулов. — Женский палец с кольцом в пирожке уже нашли?

— Ухо с сережкой. — ротмистр глянул на него с любопытством.